«Преемственность русской литературы. (Оды "Вольность" А. Н. Радищева и А. С. Пушкина)
АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ РАДИЩЕВ
(1749-1802)
Вольность (1783?)
Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?.. (1791)
Ода «Вольность» великого русского революционного просветителя - одно из произведений, наиболее часто встречающихся в списках вольной поэзии с конца XVIII и до 1830-х годов.
Ода с особенной яростью преследовалась цензурой: обнаружение ее властями, даже при случайных обстоятельствах, сулило серьезные репрессии.
«В основе сюжета „Вольности" лежат общепросветительские теории естественного права и общественного договора, переосмысленные Радищевым в революционном духе». (3ападов В. А. Поэзия А. H. Радищева // Радищев А. Н. Стихотворения. Л., 1975. С. 26 (Б-ка поэта, БС).
Ода подытожила эволюцию русской передовой политической мысли накануне французской буржуазной революции. В дальнейшем она оказала огромное влияние на формирование идеологии дворянских революционеров. Оценивая влияние Радищева, Герцен в 1858 году заметил, что о чем бы Радищев «ни писал, так и слышишь знакомую струну, которую мы привыкли слышать и в первых стихотворениях Пушкина, и в „Думах" Рылеева, и в собственном нашем сердце» (Герцен А. И. <Предисловие к книге «О повреждении нравов в России» князя М. Щербатова и «Путешествие» А. Радищева> // Собр. соч. М., 1958. Т. 13. С. 273.) Ода «Вольность» не утратила своего значения и для революционных демократов 1860-х годов, но упоминаться могла только обиняками. Тираноборческий пафос и призыв к революции, которая должна смести власть царей, определили постоянное, глубокое влияние оды.
Слово «вольность» в лексиконе XVIII века означала означало независимость, политическую свободу и имело некоторое смысловое отличие от слова «свобода»: именно «Вольность» - заглавие пушкинской оды 1817 года. Позднее этот оттенок стерся, и Некрасов в 1877 году имея в виду эту оду Пушкина, назвал ее «Свобода». (Некрасов Н. А. <Автобиографические записи, Из дневника> // Полн. собр. соч. и писем. М., 1953. Т. 12. С. 21.
Семистишие «Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду...» тоже часто встречается в ходивших по рукам списках начиная с 1820-х годов.
ВОЛЬНОСТЬ
О! дар небес благословенный,
Источник всех великих дел,
О вольность, вольность, дар бесценный,
Позволь, чтоб раб тебя воспел.
Исполни сердце твоим жаром,
В нем сильных мышц твоих ударом
Во свет рабства тьму претвори,
Да Брут и Телль еще проснутся,
Седяй во власти да смятутся
От гласа твоего цари.
Я в свет исшел, и ты со мною;
На мышцах нет твоих заклеп;
Свободною могу рукою
Прияти данный в пищу хлеб.
Стопы несу, где мне приятно;
Тому внимаю, что понятно;
Вещаю то, что мыслю я;
Любить могу и быть любимым;
Творю добро, могу быть чтимым;
Закон мой - воля есть моя.
Но что ж претит моей свободе?
Желаньям зрю везде предел;
Возникла обща власть в народе,
Соборный всех властей удел.
Ей общество во всем послушно,
Повсюду с ней единодушно;
Для пользы общей нет препон;
Во власти всех своей зрю долю,
Свою творю, творя всех волю, -
Вот что есть в обществе закон.
В средине злачныя долины,
Среди тягченных жатвой нив,
Где нежны процветают крины,
Средь мирных под сеньми олив,
Паросска мармора белее,
Яснейша дня лучей светлее,
Стоит прозрачный всюду храм;
Там жертва лжива не курится,
Там надпись пламенная зрится:
«Конец невинности бедам».
Оливной ветвью венчанно,
На твердом камени седяй,
Безжалостно и хладнонравно,
Глухое божество судяй.
Белее снега во хламиде
И в неизменном всегда виде,
Зерцало, меч, весы пред ним.
Тут истина стрежет десную,
Тут правосудие ошую, -
Се храм Закона ясно зрим.
Возводит строгие зеницы,
Льет радость, трепет вкруг себя,
Равно на все взирает лицы,
Ни ненавидя, ни любя.
Он лести чужд, лицеприятства,
Породы, знатности, богатства,
Гнушаясь жертвенныя тли;
Родства не знает, ни приязни;
Равно делит и мзду и казни;
Он образ божий на земли.
И се чудовище ужасно,
Как гидра, сто имея глав,
Умильно и в слезах всечасно,
Но полны челюсти отрав,
Земные власти попирает,
Главою неба досязает,
Его отчизна там, - гласит;
Призраки, тьму повсюду сеет,
Обманывать и льстить умеет
И слепо верить всем велит.
Покрывши разум темнотою
И всюду вея ползкий яд,
Троякою обнес стеною
Чувствительность природы чад,
Повлек в ярмо порабощенья,
Облек их в бро
ню заблужденья,
Бояться истины велел.
«Закон се божий», - царь вещает;
«Обман святый, - мудрец взывает, -
Народ давить что ты обрел».
Сей был, и есть, и будет вечный
Источник лют рабства оков:
От зол всех жизни скоротечной
Пребудет смерть един покров.
Всесильный боже, благ податель,
Естественных ты благ создатель,
Закон свой в сердце основал;
Возможно ль, ты чтоб изменился,
Чтоб ты, бог сил, столь уподлился,
Чужим чтоб гласом нам вещал?
Воззрим мы в области обширны,
Где тусклый трон стоит рабства.
Градские власти там все мирны,
В царе зря образ божества.
Власть царска веру охраняет,
Власть царску вера утверждает;
Союзно общество гнетут:
Одна сковать рассудок тщится,
Другая волю стерть стремится,
На пользу общую, - рекут.
Покоя рабского под сенью
Плодов златых не возрастет;
Где всё ума претит стремленью,
Великость там не прозябет.
Там нивы запустеют тучны,
Коса и серп там несподручны,
В сохе уснет ленивый вол,
Блестящий меч померкнет славы,
Минервин храм стал обветшавый,
Коварства сеть простерлась в дол.
Чело надменное вознесши,
Схватив железный скипетр, царь,
На громном троне властно севши,
В народе зрит лишь подлу тварь.
)Кивот и смерть в руке имея:
«По воле,- рек,- щажу злодея;
Я властию могу дарить;
Где я смеюсь, там всё смеется;
Нахмурюсь грозно - всё смятется;
Живешь тогда, велю коль жить».
И мы внимаем хладнокровно,
Как крови нашей алчный гад,
Ругаяся всегда бесспорно,
В веселы дни нам сеет яд.
Вокруг престола все надменна
Стоят колена преклоненна.
Но мститель, трепещи, грядет.
Он молвит, вольность прорекая,-
И се молва от край до края,
Глася свободу, протечет.
Возникнет рать повсюду бранна,
Надежда всех вооружит;
В крови мучителя венчанна
Омыть свой стыд уж всяк спешит.
Меч остр, я зрю, везде сверкает,
В различных видах смерть летает,
Над гордою главой паря.
Ликуйте, склепанны народы;
Се право мщенное природы
На плаху возвело царя!
И нощи се завесу лживой
Со треском мощно разодрав,
Кичливой власти и строптивой
Огромный истукан поправ,
Сковав сторучна исполина,
Влечет его как гражданина
К престолу, где народ воссел.
«Преступник власти, мною данной!
Вещай, злодей, мною венчанный,
Против меня восстать как смел?
Тебя облек я во порфиру
Равенство в обществе блюсти,
Вдовицу презирать и сиру,
От бед невинность чтоб спасти,
Отцем ей быть чадолюбивым,
Но мстителем непримиримым
Пороку, лже и клевете;
Заслуги честью награждать,
Устройством зло предупреждати,
Хранити нравы в чистоте.
Покрыл я море кораблями,
Устроил пристань в берегах,
Дабы сокровища торгами
Текли с избытком в городах;
Златая жатва чтоб бесслезна
Была оратаю полезна;
Он мог вещать бы за сохой:
„Бразды своей я не наемник,
На пажитях своих не пленник,
Я благоденствую тобой".
Своих кровей я без пощады
Гремящую воздвигнул рать;
Я медны изваял громады,
Злодеев внешних чтоб карать;
Тебе велел повиноваться,
С тобою к славе устремляться;
Для пользы всех мне можно всё;
Земные недра раздираю,
Металл блестящий извлекаю
На украшение твое.
Но ты, забыв мне клятву данну,
Забыв, что я избрал тебя
Себе в утеху быть венчанну,
Возмнил, что ты господь, не я.
Мечем мои расторг уставы,
Безгласными поверг все правы,
Стыдиться истине велел;
Расчистил мерзостям дорогу,
Взывать стал не ко мне, но к богу,
А мной гнушаться восхотел.
Кровавым потом доставая
Плод, кой я в пищу насадил,
С тобою крохи разделяя,
Своей натуги не щадил.
Тебе сокровищей всех мало!
На что ж, скажи, их недостало,
Что рубище с меня сорвал?
Дарить любимца, полна лести,
Жену, чуждающуся чести!
Иль злато богом ты признал?
В отличность знак изобретенный
Ты начал наглости дарить;
В злодея меч мой изощренный
Ты стал невинности сулить.
Сгружденные полки в защиту
На брань ведешь ли знамениту
За человечество карать?
В кровавых борешься долинах,
Дабы, упившися, в Афинах:
„Ирой!!" - зевав, могли сказать.
Злодей, злодеев всех лютейший,
Превзыде зло твою главу,
Преступник, изо всех первейший,
Предстань, на суд тебя зову!
Злодействы все скопил в едино,
Да ни едина прейдет мимо
Тебя из казней, супостат.
В меня дерзнул острить ты жало.
Единой смерти за то мало,
Умри! умри же ты стократ!»
Великий муж, коварства полный,
Ханжа, и льстец, и святотать,
Един ты в свет столь благотворный
Пример великий мог подать.
Я чту, Кромве
ль, в тебе злодея,
Что, власть в руке своей имея,
Ты твердь свободы сокрушил;
Но научил ты в род и роды,
Как могут мстить себя народы:
Ты Карла на суде казнил.
Ниспал призра
к, и мглу густую
Светильник истины попрал;
Личину, что зовут святую,
Рассудок с пагубы сорвал.
Уж бог не зрится в чуждом виде,
Не мстит уж он своей обиде,
Но в действе распростерт своем;
Не спасшему от бед нас мнимых -
Отцу предвечному всех зримых
Победную мы песнь поем.
Внезапу вихри восшумели,
Прервав спокойство тихих вод,-
Свободы гласы так взгремели,
На вече весь течет народ,
Престол чугунный разрушает,
Самсон как древле сотрясает
Исполненный коварств чертог;
Законом строит твердь природы;
Велик, велик ты, дух свободы,
Зиждителен, как сам есть бог!
Сломив опор духовной власти
И твердой мщения рукой
Владычество расторг на части,
Что лжей воздвигнуто святой;
Венец трегубый затмевая
И жезл священный преломляя,
Проклятий молний утушил;
Смеяся мнимого прощенья,
Подъял луч Лютер просвещенья,
С землею небо помирил.
Как сый всегда в начале века
На вся простерту мочь явил,
Себе подобна человека
Создати с миром положил,
Пространства из пустыней мрачных
Исторг - и твердых и прозрачных
Первейши семена всех тел;
Разруша, древню смесь спокоил;
Стихиями он всё устроил
И солнцу жизнь давать велел.
И.дал превыспренно стремленье
Скривленному рассудку лжей;
Внезапу мощно потрясенье
Поверх земли уж зрится всей;
В неведомы страны отважно
Летит Колумб чрез поле влажно;
Но чудо Галилей творит:
Возмог, протекши пустотою,
Зиждительной своей рукою
Светило дневно утвердить.
29
Так дух свободы, разоряя
Вознесшейся неволи гнет,
В градах и селах пролетая„
К величию он всех зовет,
Живит, родит и созидает,
Препоны на пути не знает,
Вождаем мужеством в стезях;
Нетрепетно с ним разум мыслит
И слово собственностью числит,
Невежства что развеет прах.
Под древом, зноем упоенный,
Господне стадо пастырь пас;
Вдруг новым светом озаренный,
Вспряну
в, свободы слышит глас;
На стадо зверь, он видит, мчится,
На бой с ним ревностно стремится;
Нечуждый вождь брежет свое,-
О стаде сердце не радело,
Как чуждо было, не жалело;
Но ныне, ныне ты мое.
Господню волю исполняя,
До встока солнца на полях
Скупую ниву раздирая,
Волы томились на браздах;
Как мачеха к чуждоутробным
Исходит с видом всегда злобным,
Рабам так нива мзду дает.
Но дух свободы ниву греет,
Бесслезно поле вмиг тучнеет:
Себе всяк сеет, себе жнет.
Исполнив круг дневной работы,
Свободный муж домой спешит;
Невинно сердце, без заботы,
В объятиях супружних спит;
Не господа рукой надменна
Ему для казни подаренна,
Невинных жертв чтоб размножал,-
Любовию вождаем нежной,
На сердце брак воздвиг надежный,
Помощницу себе избрал.
Он любит, и любим он ею;
Труды - веселье, пот - роса,
Что жизненностию своею
Плодит луга, поля, леса;
Вершин блаженства достигают;
Горячность их плодом стягчают
Всещедры боги к простоте.
Безбедны дойдут до кончины,
Не зная алчной десятины,
Птенцов что корчит в наготе.
Воззри на беспредельно поле,
Где стерша зверство рать стоит:
Не скот тут согнан поневоле,
Не жребий мужество дарит,
Не груда правильно стремится,-
Вождем тут воин каждый зрится,
Кончины славной ищет он.
О воин непоколебимый,
Ты есть и был непобедимый,
Твой вождь - свобода, Вашингтон.
Двулична бога храм закрылся,
Свирепство всяк с себя сложил,
Се бог торжеств меж нас явился
И в рог веселий вострубил.
Стекаются тут громки лики,
Не видят грозного владыки,
Закон веселью кой дает,
Свободы зрится тут держава,-
Награда тут - едина слава,
Во храм бессмертья что ведет.
Сплетясь веселым хороводом,
Различности надменность сняв,
Се паки под лазурным сводом
Естественный встает устав;
Погрязла в тине властна скверность,
Едина личная отменность
Венец возможет восхитить;
Но не пристрастию державну,
Опытностью лишь старцу славну
Его довлеет подарить.
Венец, Пиндару возложенный,
Художества соткан рукой;
Венец, наукой соплетенный,
Носим Невтоновой главой.
Таков, себе всегда мечтая,
На крыльях разума взлетая,
Дух бодр и тверд возможет вся,
Миров до края вознесется
И славой новой облечется:
Предмет его суть мы, не я.
Но страсти, изощряя злобу,
Враждебный пламенник трясут,
Кинжал вонзить себе в утробу
Народы пагубно влекут;
Отца на сына воздвигают,
Союзы брачны раздирают,
В сердца граждан лиют боязнь;
Рождается несытна власти
Алчба, зиждущая напасти,
Что обществу устроит казнь.
Крутяся вихрем громоносным,
Обвившись облаком густым,
Светилом озарясь поносным,
Сияньем яд прикрыт святым.
Разя, прельщая, угрожая,
Иль казнь, иль мзду ниспосылая –
Се меч, се злато: избирай -
И сев на камени ехидны,
Лестей облек в взор миловидный,
Шлет молнию из края в край.
Так Марий, Сулла, возмутивши
Спокойство шаткое римлян,
В сердцах пороки возродивши,
В наемну рать вместил граждан,
Ругаяся всем, что есть свято,
И то, что не было отнято,
У римлян откупить возмог;
Весы златые мзды позорной,
Предательству, убивству сродной,
Воздвиг нечестья средь чертог.
И се, скончав граждански брани
И свет коварством обольстив,
На небо простирая длани,
Тревожну вольность усыпив,
Чугунные скиптр обвил цветами
Народы мнили - правят сами,
Но Август выю их давил;
Прикрыл хоть зверство добротою,
Вождаем мягкою душою,-
Но царь когда бесстрастен был!
Сей был и есть Закон природы
Неизменимый никогда
Ему подвластны все народы,
Незримо правит он всегда;
Мучительство, стряся пределы,
Отравы полны свои стрелы
В себя, не ведая, вонзит;
Равенство казнию восставит;
Едину власть, валясь, раздавит;
Обидой право обновит.
Дойдешь до меты совершенства
В стезях препоны прескочив,
В сожитии найдешь блаженство,
Несчастных жребий облегчив,
И паче солнца возблистаешь,
О вольность, вольность, да скончаешь
Со вечностью ты свой полет:
Но корень благ твой истощится,
Свобода в наглость превратится
И власти под ярмом падет.
Да не дивимся превращенью
Которое мы в свете зрим
Всеобщему вослед стремленью
Некосненно стремглав бежим
Огонь в связи со влагой спорит,
Стихия в нас стихию борет,
Начало тленьем тщится дать;
Прекраснейше в миру творенье
В веселии начнет рожденье
На то, чтоб только умирать.
О! вы, счастливые народы,
Где случай вольность даровал!
Блюдите дар благой природы,
В сердцах что вечный начертал.
Се хлябь разверстая, цветами
Усыпанная, под ногами
У вас, готова вас сглотить.
Не забывай ни на минуту,
Что крепость сил в немощность люту,
Что свет во тьму льзя претворить.
К тебе душа моя вспаленна,
К тебе, словутая страна,
Стремится, гнетом где согбенна
Лежала вольность попрана;
Ликуешь ты! а мы здесь страждем!..
Того ж, того ж и мы все жаждем;
Пример твой мету обнажил;
Твоей я славе непричастен -
Позволь, коль дух мой неподвластен,
Чтоб брег твой пепл хотя мой скрыл.
Но нет! где рок судил родиться,
Да будет там и дням предел;
Да хладный прах мой осенится
Величеством, что днесь я пел;
Да юноша, взалкавый славы,
Пришед на гроб мой обветшавый,
Дабы со чувствием вещал:
«Под игом власти, сей, рожденный,
Нося оковы позлащенны,
Нам вольность первый прорицал».
И будет, вслед гремящей славы
Направя бодрственно полет,
На запад, юг и всток державы
Своей ширить предел, но нет
Тебе предела ниотколе,
В счастливой ты ликуя доле,
Где ты яви
шься, там твой трон;
Отечество мое, отечество драгое,
На чреслах пояс сил, в покое,
В окрестность ты даешь закон.
Но дале чем источник власти,
Слабее членов тем союз,
Между собой все чужды части,
Всяк тяжесть ощущает уз.
Лучу, истекшу от светила,
Сопутствует и блеск и сила;
В пространстве он теряет мощь,
В ключе хотя не угасает,
Но бег его ослабевает,
Ползущего глотает нощь.
В тебе, когда союз прервется,
Стончает мнений крепка власть;
Когда закона твердь шатнется,
Блюсти всяк будет свою часть;
Тогда, растерзанно мгновенно,
Тогда сложенье твое бренно,
Сдрогаясь внутренно, падет,
Но праха вихри не коснутся,
Животны семена проснутся,
Затускло солнце нов даст свет.
Из недр развалины огромной,
Среди огней, кровавых рек,
Средь глада, зверства, язвы томной,
Что лютый дух властей возжег,-
Возникнут малые светила;
Незыблемы свои кормила
Украсят дружества венцом,
На пользу всех ладью направят
И волка хищного задавят,
Что чтит слепец своим отцом.
Но не приспе еще година,
Не совершилися судьбы;
Вдали, вдали еще кончина,
Когда иссякнут все беды!
Встрещат заклепы тяжкой ночи;
Упруга власть, собрав все мочи,
Вскатясь горе, потщится пасть,
Да грузным махом вся раздавит
И стражу к словеси приставит,
Да будет горшая напасть.
Влача оков несносно бремя,
В вертепе плача возревет.
Приидет вожделенно время,
На небо смертность воззовет;
Направлена в стезю свободой,
Десную ополча природой,
Качнется в дол - и страх пред ней;
Тогда всех сил властей сложенье
Развеется в одно мгновенье.
О день! избраннейший всех дней!
Мне слышится уж глас природы,
Начальный глас, глас божества;
Трясутся вечна мрака своды,
Се миг рожденью вещества.
Се медленно и в стройном чине
Грядет зиждитель наедине -
Рекл... яркий свет пустил свой луч
И, ложный плена скиптр поправши,
Сгущенную мглу разогнавши,
Блестящий день родил из туч.
Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. М., 1790 (строфы 1, 3, 4, 6, 7, 12, 14-16, 18-21, 23 - полностью и строфы 2, 5, 8, 10, 11, 13, 17, 22, 25, 38, 40, 53, 54 - в извлечениях). Щербатов М. М. О повреждении нравов в России; Радищев А. Н. Путешествие <из С.Петербурга в Москву> / С предисл. Искандера (А. И. Герцена). Лондон, 1858 (с правкой неизвестного происхождения, модернизирующей текст); Радищев А. Н. Путешествие из С.Петербурга в Москву / (Предисл. А. И. Герцена). Лейпциг, 1876; То же. 2-е изд. <1876?>. Печ. по Радищев А. Н. Стихотворения. Л., 1975 (Б-ка поэта, БС) (по списку ЦГАЛИ с введением вар. по изд. 1790 г.).
***
Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?
Я тот же, что и был и буду весь мой век:
Не скот, не дерево, не раб, но человек!
Дорогу проложить, где не бывало следу
Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах,
Чувствительным сердцам и истине я в страх
В острог Илимский еду.
Январь - июль 1791
«Живописец: Еженедельное сатирическое соч. Н. И. Новикова». Спб., 1864, без ст. 6 (по рукоп. сб. 1792 г. из собр. П. А. Ефремова). Печ. по Радищев А. Н. Полн. собр. соч. М.; Л., 1938. Т. 1 (по изд.: Радищев А. Н. Соч. / Под ред. П. А. Ефремова. Спб., 1872. Т. 2, но без ред. загл.).
Вольная русская поэзия XVIII-XIX веков. Вступит. статья, сост., вступ. заметки,
подг. текста и примеч. С. А. Рейсера. Л., Сов. писатель, 1988 (Б-ка поэта. Большая
сер.)
ПРИМЕЧАНИЯ
Вольность. Сохранились многочисленные экз. списков оды - ПД; ЦГАЛИ, ГБЛ, ГПБ, ГИМ. К настоящему времени описаны тексты девяти списков. Наиболее авторитетным из них считается список М. Н. Лонгинова (Пушкинский Дом) - именно этот, или очень близкий к нему, текст чаще всего встречается в списках конца XVIII - середины ХIХ в. Тем не менее проблема выбора основного текста оды не может считаться окончательно разрешенной, подробнее см. об этом в примеч. В. А. Западова (Поэзия А. H. Радищева // Радищев А. Н. Стихотворения. Л., 1975. (Б-ка поэта, БС). с. 230 - 240).
<Строфа> 1. Брут Марк Юний (85 - 42 до н. э.) - римский государственный деятель, один из вождей республиканцев, организовавших убийство диктатора Кая Юлия Цезаря; имя Брута считалось синонимом убежденного республиканца. Телль В. (ум. 1354) - крестьянин кантона Урн, ставший во главе заговора против австрийского ига, за независимость, Швейцарии; его имя стало синонимом тираноборца. Седяй (арх.)- сидящие.
<Строфу> 2 оды Радищев в «Путешествии...» разъяснил так: «...человек во всем от рождения свободен».
<Строфа> 3. Соборный - общий. Во власти всех своей зрю долю, т. е. вижу в своей власти долю всех, как и все, принимаю участие в управлении страной.
<Строфа> 4. Крин - лилия. Паросска мармора белее. Мрамор, добываемый на острове Парос в Греции, отличался необыкновенной белизной.
<Строфа> 5. Оливная - оливковая ветвь, издавна считалась символом мира. Судяй - судящий, творящий суд. Хламида - одежда древних греков и римлян: короткая накидка через плечо. Зерцало - трехгранная колонка с государственным гербом сверху и тремя указами Петра I по сторонам; стояла во всех присутственных местах. Меч - символ власти и силы. Весы - символ правосудия. Десную - справа. Ошую - слева. Строфу 5 Радищев в «Путешествии.:.» разъяснил так: «...изображается закон в виде божества во храме, коего стражи суть истина и правосудие».
<Строфа> 6. Тля - прах.
<Строфа> 7. И се чудовище ужасно. Речь идет о религиозном фанатизме. Разъяснение Радищевым строфы таково: «...изображение священного суеверия, отъемлющего у человека чувствительность, влекущее его в ярем порабощения и заблуждения, во броню его облекшее».
<Строфа> 8. Ст. Бояться истины велел Радищев комментировал: «Власть называет оное изветом божества.; рассудок - обманом».
<Строфа> 10. Союзно - сообща, вместе. Ст. Власть царска веру охраняет и далее до конца строфы разъяснены Радищевым так: «...и все злые следствия рабства, как то беспечность, леность, коварство, голод и пр.».
<Строфа> 11. Минервин храм - храм Минервы (римск. миф.), богини мудрости, покровительницы наук, искусств и ремесел.
<Строфа> 13. После ст. 1 Радищев писал в «Путешествии...»: «...как алчный змий, ругаяся всем, отравляет дни веселия и утех. Но, хотя вокруг твоего престола все стоят преклонше колена,- трепещи, се мститель грядет, прорицая вольность...»
<Строфа> 17. После ст. 1 Радищев писал: «...дал способ к приобретению богатств и благоденствия. Желал я, чтобы земледелец не был пленник на своей ниве и тебя бы благословлял...»
<Строфа> 18. Медны изваял громады - отлил пушки.
<Строфа> 19. Господь - здесь и в строфах 30 - 32 в значении: господин.
<Строфа> 21. В отличность знак изобретенный - орден.
<Строфа> 23. Кромвель О. (1599-1658) - вождь английской буржуазной.революции. Ты Карла на суде казнил. Кромвель добился в 1649 г. осуждения и казни английского короля Карла I Стюарта.
<Строфа> 25. Самсон - герой библейской легенды, богатырь, наделенный сверхъестественной силой.
<Строфа> 26. Венец трегубый - тиара, корона папы. Жезл священный - посох, символизирующий власть священнослужителей высших рангов. Лютер М. (1483-1546) - германский религиозный деятель эпохи Реформации, основатель лютеранства - религии, противопоставившей себя католицизму. Лютер выступил против основных догматов католической церкви (Сломив опор духовной власти ), в частности отверг догму о том, что церковь и духовенство являются необходимыми посредниками между человеком и богом (С землею небо помирил ).
<Строфа> 27. Сый - сущий.
<Строфа> 33. Десятина - особый налог, десятая часть дохода, взимаемая в пользу церкви.
<Строфа> 34. Не груда правильно стремится. Как разъяснил В. А. Западов (см. примеч. к указ. изд. А. Н. Радищева 1975 г.), речь идет о правилах феодально-военной муштры, превращавшей солдат в «куклы». Вашингтон Д. (1732-1799) - североамериканский государственный деятель, боровшийся за предоставление бывшей английской колонии политической независимости; первый президент в своей стране (1787-1797).
<Строфа> 35. Двулична бога храм закрылся . Храм в честь римского бога Януса (изображавшегося с двумя лицами) открывался лишь во время войны.
<Строфа> 36. Восхитить - похитить. Довлеет - надлежит, должно.
<Строфа> 37. Пиндар (522-448 до н. э.) - древнегреческий поэт-лирик. Невтон - И. Ньютон.
<Строфа> 38. Но страсти, изощряя злобу. По разъяснению Радищева: «...превращают спокойствие граждан в пагубу...» Отца на сына воздвигают, Союзы брачны раздирают. Радищев продолжил эти стихи так: «...и все следствия безмерного желания властвовать».
<Строфы> 39-41 Радищев изложил так: «Описание пагубных следствий роскоши. Междоусобий. Гражданская брань. Марий, Сулла, Август...
Тревожну вольность усыпил.
Чугунный скипетр обвил цветами...
Следствие того - порабощение...».
<Строфа> 40. Марий Гай (157-86 до н. э.) - римский полководец, пытавшийся стать диктатором Рима. Сулла Луций Корнелий (138-78 до н. э.) - римский полководец, политический деятель, представитель рабовладельческой аристократии; в 82 г. до н. э. победил Мария и установил режим военной диктатуры.
<Строфы> 42- 43 в тексте «Путешествия...» отсутствуют, а содержание их передано следующими словами: «...таков есть закон природы; из мучительства рождается вольность, .из вольности рабство...»
<Строфа> 44. Некосненно (арх.) - неукоснительно.
<Строфы> 44-52 также отсутствуют в «Путешествии...» и заменены таким текстом: «Ничто сему дивиться, и человек родится на то, чтобы умереть...
Следующие 8 строф содержат прорицания о будущем жребии отечества, которое разделится на части, и тем скорее, чем будет пространнее. Но время еще не пришло. Когда же оно наступит, тогда
Встрещат заклепы тяжкой ночи.
Упругая власть при издыхании приставит стражу к слову и соберет все свои силы, дабы последним махом раздавить возникающую вольность...»
<Строфы> 45-46 оды имеют в виду обретшие в 1787 г. политическую независимость Северо-Американские Соединенные Штаты.
<Строфа> 46. Словутая - знаменитая. Строфа 46, как установлено исследователями, представляет собою вольное переложение послания видного французского просветителя, идеолога революционной буржуазии Г.-Т. Рейналя (1713-1796) к американскому народу в книге «Révolution de l’Amérique» (1781); следующая строфа - как бы полемическое продолжение самого Радищева.
<Строфа> 47. Взалкавый - возжелавший, возжаждавший.
<Строфа> 48. Чресла - бедра.
<Строфа> 52. Кончина - здесь в значении: конец. Стражу к словеси приставит. Речь идет о цензуре.
Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?..
Датируется временем
пребывания Радищева в Тобольске, по пути к месту ссылки в Илимск. П. Н. Берков
предполагает, что ст-ние обращено к какому-то конкретному лицу (литератору),
может быть к проживавшему в Тобольске поэту Панкратию Сумарокову (см.: Берков
П. Н. История русской журналистики XVIII века. М.; Л., 1952. С. 539).
Ода «Вольность» написана А.Н. Радищевым, как воспевание свободы и равенства всех людей друг перед другом. Автор протестует против царского вседержавия и угнетение простого народа. Он продолжает тему, начатую когда-то Пушкиным, даже так же назвав свое произведение.
С самых первых строк писатель делает вызов всему порядку, заведенному в государстве. Ведь там, где большинство населения - это крепостные крестьяне, сама мысль о вольности людей - это дерзость и неповиновение. А по мнение Радищева - вольность это то, что дано человеку природой с самого начала существования. Вообще автор считает, что вольность - это самое основное, то на чем должна строится вся человеческая жизнь. Только будучи свободными, люди смогут быть счастливыми, думающими, и жить а не существовать как при крепостном праве.
Но сами же люди, устраивая порядок, в поисках защиты и правильного устоя - создают общество, выбирают себе правительство, пишут законы и тем самым загоняют себя в правила и рамки, в которых не могут быть вольны. Кроме того, церковь, как основной рычаг с помощью которого царь может управлять народом, рассматривается Радищевым очень подробно. Церковь воздвигает царя в ранг божества и это даёт ему неограниченную власть. Но это уже не просто контроль и присмотр за своими же людьми - проявляется деспотизм. Правителю позволено решать судьбы людей.
Дальнейшее что видит писатель, это недовольство угнетенных, оно нарастает с каждым разом все больше. И вот уже крепостные поднимаются против своих владельцев, устраивают переворот и свергают царя. Они судят его по своим законам и в конце казнят. Радищев не боится называть все своими именами, ода несет конкретный посыл, который должен достичь тех, кому он адресован. Сам писатель знает, что во время его жизни изменений в устройстве власти не будет, но он надеется, что его ода как один из кирпичиков окажется в нужном месте, чтобы выстроить полную картину в сознаниях простых людей.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Радищев - ода Вольность. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Краткое содержание Тургенев Месяц в деревне
Начинается пьеса с появление в семье Ислаевых нового учителя Алексея Николаевича. Он сразу стал любимцем у детей. Коля и Вера Ислаевы – воспитанники Алексей Николаевича были в восторге от своего учителя, он развил в них умение мастерить, правильно мыслить
- Краткое содержание Лессинг Натан Мудрый
Рассказ начинается с крестовых битв в 12 столетий. Крестоносцы проиграли в битве и подписали мирный договор с султаном Саладином, который правил Иерусалимом. В Иерусалим прибыли военнопленные
- Краткое содержание Екимов Живая душа
Основным персонажем произведения является деревенский мальчик, живущий с родными на далеком хуторе.
Полно и чётко взгляды Пушкина" выразились в его оде «Вольность», написанной вскоре по выходе из лицея, в том же 1817 году.
Уже самое название оды указывает, что Пушкин взял за образец одноимённое стихотворение Радищева. В варианте одной строки «Памятника» Пушкин подчёркивает связь своей оды с одой Радищева.
Пушкин, как и Радищев, прославляет вольность, политическую свободу. Оба они указывают на исторические примеры торжества вольности (Радищев - на английскую революцию XVII века, Пушкин - на французскую революцию 1789 года).
Вслед за Радищевым Пушкин считает, что равный для всех закон - залог обеспечения политической свободы в стране.
Но ода Радищева - призыв к народной революции, к ниспровержению царской власти вообще, а ода Пушкина направлена только против «тиранов», ставящих себя выше закона. Пушкин выражал в своей оде взгляды ранних декабристов, под влиянием которых он находился.
Однако сила пушкинского стиха, художественное мастерство поэта придавала оде более революционное звучание. Передовой молодежью она воспринималась как призыв к революции. Так, например, знаменитый русский хирург Пирогов, вспоминая о днях своей юности, рассказывает следующий факт. Один из его товарищей-студентов, как-то заговорив о политических взглядах Пушкина, отразившихся в оде «Вольность», сказал: «По-нашему не так: революция, так революция, как французская - с гильотиной» Тогда другой гневно воскликнул: «Кто так из вас смеет говорить о Пушкине? Слушайте!» - и прочитал стихи:
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоём челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрёк ты богу на земле
Не менее революционно звучали для читателей и заключительные строки второй строфы:
Тираны мира! трепещите! А вы, мужайтесь и внемлите, Восстаньте, падшие рабы!
Своё стихотворение Пушкин, по примеру Радищева, облёк в форму оды.
Начинается ода с обращения к грозной для царей музе - гордой певице свободы, тут же указывается тема: «Хочу воспеть свободу миру, на тронах поразить порок». Далее следует изложение основного положения: для блага народов необходимо сочетание мощных законов с вольностью святой. Затем это положение иллюстрируется историческими примерами (Людовик XVI, Павел I). Заканчивается ода, как обычно, - обращением к царю извлечь урок из сказанного.
Стройность композиции помогает следить за движением мыслей и чувств поэта. В соответствии с содержанием оды находятся и словесные средства его выражения.
Речь поэта, приподнятая, взволнованная, отражает разнообразные его чувства: пламенное желание свободы (I строфа), негодование прогни тиранов (II строфа), скорбь гражданина при виде царящего беззакония (III строфа) и т. д. Поэт находит точные н вместе с тем образные слова для выражения волнующих его мыслей и чувств. Так, музу политической оды он называет «грозой царей», «свободы гордою певицей», которая «гимны смелые» внушает.
Ода «Вольность» оказала большое революционизирующее влияние на современников Пушкина, она служила декабристам в их революционной агитации.
Тема вольности и борьбы с самодержавием звучит и в стихотворении «К Чаадаеву». Написанное в форме дружеского послания, оно отражает те взгляды и политические настроения, которые объединяли Пушкина с его другом П. Я. Чаадаевым и со всеми передовыми людьми того времени. Поэтому-то стихотворение широко распространялось в списках, служило средством политической агитации.
Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) -
Ода «Вольность» русского писателя и философа Александра Николаевича Радищева (1749 – 1802) является ярким гимном свободе и призывом защищать ее и бороться с тиранией, в том числе с помощью революции. История изображается Радищевым как процесс борьбы свободы с несвободой, который, впрочем, может закончиться как торжеством вольности, так и ее подавлением
Свобода, в терминологии 18 века – вольность, лежит в основе исторического прогресса. Однако это естественное право человека, данное ему от рождения, зачастую уничтожается властью, стремящейся поработить общество и подчинить своей воле. Задача общества («народа» в оде Радищева) состоит в том, чтобы отстоять свои естественные права. Свобода – это высшая, но очень хрупкая ценность. За нее всегда надо бороться. Иначе тирания уничтожит свободу – свет превратится «во тьму».
Свобода дана человеку от рождения. Это его автономная воля, его право свободно мыслить и выражать свои мысли, реализовать себя так, как он этого желает. Вот что пишет Радищев, обращаясь к вольности:
Я в свет изшел, и ты со мною;
На мышцах нет твоих заклеп;
Свободною могу рукою
Прияти данный в пищу хлеб.
Стопы несу, где мне приятно;
Тому внимаю, что понятно;
Вещаю то, что мыслю я;
Любить могу и быть любимым;
Творю добро, могу быть чтимым;
Закон мой - воля есть моя.
Радищев изображает свободу как источник прогресса, вектор истории, дающий людям просвещение и разрушающий существующее в обществе угнетение.
Так дух свободы, разоряя
Вознесшейся неволи гнет,
В градах и селах пролетая,
К величию он всех зовет,
Живит, родит и созидает,
Препоны на пути не знает,
Вождаем мужеством в стезях;
Нетрепетно с ним разум мыслит
И слово собственностью числит,
Невежства что развеет прах.
Но здесь же Радищев указывает на угрозу свободе, которая воплощена в верховной власти. Правители через свои законы подавляют свободу и порабощают общество. Царь
…Повлек в ярмо порабощенья,
Облек их в броню заблужденья,
Бояться истины велел.
"Закон се Божий", - царь вещает;
"Обман святый, - мудрец взывает, -
Народ давить, что ты обрел".
Власть в лице царей и правителей узурпирует свободу. Опираясь на священников, они диктуют обществу собственную волю.
Воззрим мы в области обширны,
Где тусклый трон стоит рабства.
Градские власти там все мирны,
В царе зря образ Божества.
Власть царска веру охраняет,
Власть царску вера утверждает;
Союзно общество гнетут:
Одна сковать рассудок тщится,
Другая волю стерть стремится;
На пользу общую, - рекут.
Однако логика истории неизбежно ведет к свержению тирании. Закон природы и общества состоит в стремлении к свободе. Тирания разрушает самое себя. По мысли Радищева, чем больше угнетения, тем больше вероятности восстания и революции, яркое описание которой он дает в своей оде.
Сей был и есть закон природы,
Неизменимый никогда,
Ему подвластны все народы,
Незримо правит он всегда;
Мучительство, стряся пределы,
Отравы полны свои стрелы
В себя, не ведая, вонзит;
Равенство казнию восставит;
Едину власть, валясь, раздавит;
Обидой право обновит.
Свобода – это логика истории. Она нацелена на бесконечность. Но при этом Радищев предупреждает об опасностях, которые могут угрожать свободе и которые исходят со стороны власти.
Дойдешь до меты совершенства,
В стезях препоны прескочив,
В сожитии найдешь блаженство,
Несчастных жребий облегчив,
И паче солнца возблистаешь,
О вольность, вольность, да скончаешь
Со вечностью ты свой полет;
Но корень благ твой истощится,
Свобода в наглость превратится
И власти под ярмом падет.
Свобода нуждается в защите, иначе она обратима в тиранию. Гениальность Радищева в том, что он указал не только на прогрессивное развитие истории, но и на опасность обратного процесса – социального регресса, который связан с тиранией. Поэтому Радищев призывает беречь свободу и бороться за нее.
О! вы, счастливые народы,
Где случай вольность даровал!
Блюдите дар благой природы,
В сердцах что Вечный начертал.
Се хлябь разверстая, цветами
Усыпанная, под ногами
У вас, готова вас сглотить.
Не забывай ни на минуту,
Что крепость сил в немощность люту,
Что свет во тьму льзя претворить.
В своей оде Радищев также приводит примеры политического и духовного прогресса в истории, который привел к завоеваниям большей свободы. Это Английская революция во главе с Кромвелем. Это религиозная реформация Лютера, географические открытия Колумба, научные достижения Галилея и Ньютона. Наконец, Радищев пишет о современной ему Американской революции и ее герое Вашингтоне.
Николай Баев, либертарное движение «Свободные радикалы»
Важнейшей вехой в развитии одического жанра явилась ода "Вольность" Радищева. Поэзия привлекала внимание Радищева в течение всей его жизни. Знаток западноевропейской и русской поэзии, он выступил историком последней, написав первый научный очерк о Ломоносове-поэте, определив его место в русской литературе; ее теоретиком - разработав вопросы метрики, рифмы, поэтического мастерства. Известный автор революционной книги "Путешествие из Петербурга в Москву" был и поэтом. Юношеские опыты, относящиеся к 1770-м годам, до нас не дошли. Первое, самое главное в его поэтическом наследии стихотворение - ода "Вольность" - относится к 1781–1783 годам. Писал стихи Радищев и в ссылке - в Сибири и Немцове. В последние годы жизни он работал над поэмами "Песни исторические", "Бова", "Песни, петые на состязаниях".
Поэтическое наследие Радищева количественно не велико, но вклад Радищева-поэта огромен: он - зачинатель русской революционной поэзии, ее основоположник. Для Радищева писатель не только патриот, но и революционер, "прорицатель вольности", и потому, следовательно, политический деятель, участник освободительного движения. Вот почему он избирает новые темы - вольность, преступления самодержавия, право народа завоевать насильственно отнятую у него свободу. Какой для этого следовало избрать жанр? Высокое в классицизме определялось в конечном счете сословной идеологией - все то, что было посвящено богу и царю. Потому и писались оды духовные и похвальные. Ломоносов и Державин преодолели жанр похвальной оды и создали новый тип гражданского стихотворения, воспев мощь России и ее народа и величие человека. Опираясь на эти достижения, Радищев пошел дальше.
Рабство подавляет человека. Свобода же воодушевляет его, поднимает к новой, высокой жизни. "Известно, что человек существо свободное, поелику одарено умом, разумом и свободною волею; что свобода его состоит в избрании лучшего, что сие лучшее познает он и избирает посредством разума, постигает пособием ума и стремится всегда к прекрасному, величественному, высокому".
Следовательно, только свобода поднимает человека к "прекрасному и величественному", только в борьбе за свободу человек раскрывает свое природное величие и утверждает себя как личность. Этот строй духовной жизни человека и должен был определять стиль революционной, совершенно по-новому высокой поэзии.
"Вольность" Радищев назвал одой, коренным образом изменив содержание традиционного жанра, его тему, стиль и композицию. Стихотворение это - произведение огромного философского и политического содержания, в нем изложена концепция народной революции, приветствовался американский народ, завоевавший в революционной борьбе свободу от колониального рабства англичан, утверждалась мысль о равенстве людей и их праве силой вернуть свою свободу. Так русская революционная мысль впервые была высказана поэтическим словом.
Ода начиналась гимном Вольности. Вольность - "бесценный дар" человека, "источник всех великих дел". Что же является "препоной свободе?". Законы, созданные самодержавием и освященные церковью согласно которым у народа отняли свободу и повергли его в дикое рабство. Народ, утверждает Радищев, имеет право восстать против угнетателей, выступить против монарха. В центре оды оказывается восстание народа и суд над самодержцем-"злодеем". В этом проявилось не только высокое мужество поэта-революционера Радищева, но и его поразительная смелость поэта. Освященная давней традицией, хвала монарху была главной темой оды. Даже Ломоносов в своей реформированной оде сохранял эту хвалу, хотя и решительно перестроив оду, превратил ее в наказ царям. А Радищев дерзновенно и с диким вдохновением описал в оде (!!!), как восставшие, "сковав сторучно исполина", влекут его "к престолу, где народ воссел". И начинается суд над царем-мучителем, царем-злодеем:
Преступник власти, мною данной!
Вещай, злодей, мною венчанный,
Против меня восстать как смел?
Речь народа-судьи завершалась приговором:
Злодей, злодеев всех лютейший!
Превзыде зло твою главу.
Преступник, изо всех первейший!
Предстань, на суд тебя зову!
………………………………………….
В меня дерзнул острить ты жало!
Единой смерти за то мало -
Умри! умри же ты стократ!
Во второй половине оды Радищев рассказывает о созидательной деятельности победившего народа. Ода завершается вдохновенным пророчеством о будущей победе русской революции. Историзм помог Радищеву понять, что в современных ему условиях победа еще невозможна: "…но не пришла еще година, не совершилися судьбы". В "Путешествии из Петербурга в Москву", где впервые была опубликована большая часть оды "Вольность", эта мысль была уточнена - революция будет: "Не мечта сие, но взор проницает густую завесу времени, от очей наших будущее скрывающую; я зрю сквозь целое столетие".
Новое содержание оды "Вольность" требовало выработки новой лексики и нового стиля. Прежде всего возникала необходимость создания новой политической терминологии, определения содержания вводимых им слов, понятии и терминов. Так, например, термин "вольность" до Радищева употреблялся в дворянской и правительственной литературе, причем он совсем не связывался с понятием политической и социальной свободы крепостного народа. Наоборот, слово "вольность" выражало дорогие дворянскому сердцу "вечные" его права (см., например, указ Петра III "О вольности дворянской"). Это типичный пример навязывания словам общенародного языка значения, угодного господствующему классу. Воля, вольность - заветные слова русского народа, выражающие его мечту, его идеал жизни, его надежды; они всегда значили или свободу от плена, или свободу от какой-либо зависимости, а после утверждения крепостного права - свободу от крепости, рабства. Именно в таком значении это слово прозвучало в дни Пугачевского восстания. Это слово, опаленное пожаром восстания, исполненное истинных народных чаяний, запечатлевшее вековую мечту миллионов угнетенных, и ввел Радищев в литературу. Именно после Радищева слово "вольность" окончательно и навсегда утвердилось в русской литературе как призыв к революции, к разрушению самодержавного строя, к уничтожению крепостничества.
Чтобы убедить читателя в праве народа судить царя, надо было не только политически сформулировать вину самодержца, но и поэтически снизить образ царя. Так появился в оде дерзновенный эпитет - "злодей", а потом усиленное - "злодей злодеев всех лютейший". Словари запечатлели значение этого слова в ту эпоху - враг, недруг, законопреступник, человек, подверженный тяжким порокам. На первый взгляд никакого нового значения слово "злодей" в радищевской оде не приобрело. Оно употреблялось поэтом в значении - "законопреступник", нарушитель законов. Изменился только адресат - в практике литературного языка эпохи "злодеем" именовался восставший против самодержавной власти человек (так в манифестах Екатерины назывался Пугачев), а Радищев "злодеем" называет царя, нарушившего законы, созданные народом. Как видим, возможность такого нового, измененного применения слова "злодей" обуславливалось революционными убеждениями Радищева. Для него не монарх, а народ - творец законов. Следовательно, если царь их не соблюдает и употребляет их против народа, то он законопреступник, "злодей". В таком значении словосочетание "царь-злодей" и было закреплено в русском освободительном движении, в русской вольнолюбивой поэзии (см., например, оду "Вольность" Пушкина). До Радищева слово "злодей" такого значения не имело.
Изображая суд народа над царем, описывая восстание угнетенных, победу свободы, Радищев ни разу в оде "Вольность" не употребил слова "революция". Вместо него мы встречаем другое слово - "мщение". "Се право мщенное природы" - так называет Радищев борьбу народа с самодержавием, в "Путешествии" он назовет "мщением" Пугачевское восстание. Будущая победа вольности в России тоже произойдет вследствие того, что народы "себя отомстят". Слово "революция" в ту эпоху не получило распространения. Потому термином "мщение" Радищев стремился подчеркнуть справедливое, исторически закономерное право угнетенных силой оружия вернуть отнятую у них свободу. Слово "мщение" выступало в ряду других синонимов - "возмущение", "восстание", "перемена", но всегда Радищев подразумевает одно - революцию, вооруженную борьбу народа за свои права, за вольность.
Разработана Радищевым и поэтическая терминология для обозначения понятий - революционер, борец за свободу. Такого человека он называет "мстителем", "вождем", "великим мужем", "прорицателем вольности", чье вдохновенное слово собирает "бранную рать", вооружает "надеждой" народ, и увлекает его на мщение - революцию. Именно эта новая поэтическая лексика помогла Радищеву выразить и запечатлеть свою личность в революционных стихах. Ода "Вольность" автобиографична, в этом плане Радищев выступил наследником Ломоносова и Державина. Но совершенно новым, небывалым предстало перед русскими людьми "тайное тайных" души лирического героя оды.
Ненавистник рабства, свободолюбец, он жил единой жизнью с окружающим миром, его взор поэта и мыслителя прорывал "завесу времени, от очей наших будущее скрывающую". Он печалился, и это была скорбь патриота, видевшего "в отечестве своем драгом" ненавистные самодержавие и рабство. Он мечтал, и это была мечта о революции в России, о победе народа, о "дне избраннейшем всех дней". Всей жизнью своей, революционной работой, вольнолюбивыми стихами он приближал этот день. И высшей наградой ему будет благодарная память потомков. Пусть юноша, которому суждено будет жить в этом далеком будущем, придя на его могилу, скажет:
Под игом власти, сей рожденный,
Нося оковы позлащенны,
Нам вольность первый прорицал.
