Калигула билеты. Московский Губернский театр представляет спектакль «Калигула». В спектакле задействованы

Для того, что бы выкрикивать в публику "Власть нужна, что бы воровать" сегодня больше не нужна сцена. Это написано на всех заборах.
Нужно было поставить что-то не со своими актерами, что бы мы узнали вдруг, что Някрошюса без них нет. Без его Актёров. Как будто они обладают чем то, чего нет в Театре наций и, вероятно, во всех остальных местах, точно так же - нет. Причем, оказывается, ни чем-то отдельно его актеры отличаются - говорящая ли пластика тела и лица, или способность всем биологическим существом своим удерживаться в придуманной идее до конца, до занавеса и удерживать нас в своей выдумке. Но есть еще что-то. И вот мы пришли и сели, застыв и ждем чуда. Мы подготовленная публика. Мы знаем, что пришли в театр, где таланты, а режиссер сегодня тот, который всегда об очень важном.
Но почти сразу что-то не так. И вроде так же, как всегда они одеты в темный, тонкий, струящийся трикотаж, но почему на них этот привычный уже у Някрошюса цвет почвы и глины, выглядит теперь поношенным и гнилым. И вроде так же им задано передать мысль или атмосферу движением, но вот тут - просто ломаем руки, если страдаем, трем виски - ведь сходим с ума, долго и пусто мутузим др. друга, т.к. ведь ненавидим и соперники же. И даже мягко не ударяемся, когда требуется разбиться в дребезги - бережем себя и не боимся легкой фальши.
Услышать актеров в постановке Някрошюса на родном языке - редкая удача! Но их не слышно.
И они непрерывно позволяют себе оговорки и непроговорки. Неужели они не догадываются, что это нас сбивает так же, как их сбивают телефонные «Я в татре!» и светлячки от смсок в темном зале. Сбивает и выводит из мира, в который так старался погрузиться, пытаясь в кресле зрителя, внутри себя доигрывать и доживать то, чего они не делают там, на сцене, когда ты чувствуешь и дышишь вместо них.
А иногда их не слышно совсем. И тем, у кого билеты не в партер, нужно почитать пьесу Камю перед спектаклем, иначе не будет возможности услышать смысл текста, и юмор, почти английский (потому что внутри фразы всегда есть ей же противоречие), прозрачный, тонкий юмор и оказалось прозрачен настолько, что в этой постановке его не только не видно, но и не слышно. Мрачно всё. Декорации - пыльная серость (шиферные крыши в любую погоду наводят тоску, а в вертикальном положении и вовсе - вызывают отторжение). Свет блёклый, луна нарочита, а красная сутана Папы Римского на римском императоре не дает нам забыть, кто тут главный. Мрачен самый воздух или скушен не сразу разберешь. К Някрошюсу за весельем не ходят.
Если прислушаться, то понимаешь, что таки звучит иногда еще и музыка - так образуется вязкая тишина в виде музыкального сопровождения Рихардом Вагнером/аля Ларс-фон-Триер-Меланхолия притом, что надвигающейся катастрофы-то нет. Наоборот - пьеса начинается с катастрофы и все происходящее дальше - невозможность с ней смириться, пытка жить с этим человеку, деятельному, любопытному и наделенному неограниченной властью. И этой пыткой он делится, не скупясь ни на ярость, ни на фантазию. Бесстрастность же актера/главного героя безнадежна, а единственный раз, когда он кричит о своем презрении, понимаешь, почему именно этого человека мы видим в этой роли. Презрение - это то, что Миронову явно дается без затруднения.
Ключевая фраза "свобода - она всегда за чей-то счет" говорится вскользь и спиной к зрителю. Но это уже - к моим личным обидам. Возможно, я одна считаю эту фразу - ключевой, этих актеров - не в той же культуре, где существует режиссер, а эту постановку - ни про что.

Версия без слов

По мотивам пьесы А. Камю

Образ знаменитого римского императора Гая Юлия Цезаря по прозвищу Калигула до сих пор продолжает жить, перерождаясь из века в век в литературе, кино и театральных постановках.

В основе постановки Сергея Землянского – не только сюжет одноименной пьесы Альбера Камю, но и исторические материалы, сюжеты художественных произведений других авторов. Спектакль поставлен в жанре «пластической драмы» – без слов. Создание художественного образа при этом происходит не только с помощью пластики тела и ярких музыкальных акцентов, но и с использованием характерных танцевальных элементов.Театр исследует внутренний мир героя, причины его поступков и желаний. Что именно делает человека жестоким, и почему люди до сих пор жаждут именно таких правителей? Что порождает страх и желание подчиняться? Проклятье это или единственная форма существования?

Сергей Землянский создает пластические спектакли с драматическими артистами и по сути является основателем нового направления в драматическом театре – «пластической драмы». Это направление появилось на стыке трех театральных жанров: драматического спектакля, танцевального театра и выразительных эмоций пантомимы. Основой стиля wordless, как обозначает его сам режиссер, стало создание художественного образа не только с помощью пластики тела и ярких музыкальных акцентов, но и с использованием характерных танцевальных элементов. Спектакли Сергея Землянского отличаются огромной экспрессией, гротеском в подаче образов персонажей, использованием визуальных и музыкальных эффектов. Создавая пластические спектакли с драматическими артистами, он считает, что «ничто не может раскрыть и передать все грани и закоулки сложной человеческой души так точно и сильно, как язык тела».

Ценность нового стиля «Пластическая драма» заключается в том, что в нём происходит перевод драматических произведений на язык, понятный в любой стране мира. Ведь эмоции понятны всем. Остается только самый глубокий смысл, очищенный от ложности слов. Лишая драматического актера самых важных его инструментов – текста и голоса, Землянский находит новые инструменты выражения. Ему на помощь приходит музыка, сценография, визуальные эффекты.

Эта работа режиссера-хореографа станет второй совместной работой с труппой Губернского театра: совсем недавно состоялась премьера спектакля Анны Горушкиной по пьесе Артура Миллера «Вид с моста», где Сергей Землянский выступил в качестве режиссера по пластике.

Кроме того, «Калигула» продолжит развивать направление, избранное Московским Губернским театром, – быть «театром, доступным для всех». В его репертуаре уже идут спектакли с услугой тифлокомментирования, доступные для слабовидящих зрителей. А в «Калигуле» помимо драматических артистов будут заняты слабослышащие актеры.

Сергей Землянский: «Идея поставить «Калигулу» возникла уже давно. Сама историческая персона Гая Юлия Цезаря до сих пор продолжает жить, перерождаясь из века в век в литературе, кино и театральных постановках. Мы будем работать в уже традиционной для нас невербальной манере, лишив героев «слов».В спектакле примут участие слабослышащие артисты. Нам кажется интересным использовать привычный для них язык жестов, которому будет предана художественная форма. Эта совместная философия сделает работу еще многогранней!

В основе постановки – не только сюжет одноименной пьесы Альбера Камю, но и исторические материалы, сюжеты художественных произведений других авторов. Мы не хотим ограничиваться одной историей. Нам интересно фантазировать, сочинять спектакль вместе с актерами, создавая мир героя, причины его поступков и желаний. Нас не интересует, кто хороший, а кто плохой. Мы исследуем причины того, что именно делает человека жестоким и почему люди до сих пор жаждут именно таких правителей. Что порождает страх и желание подчиняться? Проклятье это или единственная форма существования?»

Сергей Безруков, художественный руководитель

«Возможно, выбор этого материала для постановки в наше время вызовет удивление. Казалось бы, что нам в истории римского императора Гая Юлия Цезаря по прозвищу Калигула? Классический вопрос – что нам Гекуба? Но ведь нет ничего важнее и интереснее, чем исследовать природу человека, его страсти, взлеты, падения, – «жизнь человеческого духа», о которой говорил Станиславский. Как из ранимого юноши вырастает тиран, о жестокости которого ходили легенды, что с ним происходит? Сергей Землянский – талантливый режиссер со своим необычным театральным языком, и, думаю, для наших актеров поработать с ним, попробовать себя в новом жанре – очень полезный опыт».

Информация о режиссёре:

Сергей Землянский родился в городе Челябинске в 1980 г. В 2002 году окончил Челябинскую Государственную Академию культуры и искусств (по специальности хореография). Обучался на мастер-классах европейских и американских педагогов и хореографов. В период 2001-2005 г. был танцовщиком театра «Провинциальные танцы» (Екатеринбург) под руководством Татьяны Багановой. Работал в спектаклях «На дороге» хореографа Й. Шлемера (Германия) и «STAU» хореографа из Голландии Анук Ван Дайк (проект реализован в июле 2004 г. в Москве). C 2006 г. сотрудничает со студией «SounDrama», с которой поставил более 15 спектаклей в России и за рубежом.

Режиссер-хореограф Сергей Землянский является одним их ярких представителей современной пластической драмы, и новый спектакль “Калигула” создан в этом же современном стиле - как сочетание жанров драмы, танца и пантомимы. Основой для постановки стала одноименная пьеса Альбера Камю, написанная в 1945 году, в которой драматург-экзистенциалист исследует судьбу Калигулы как историю своеобразного безумного бунта против богов и смерти. И вот это не просто литературное или историческое, но философское, мировоззренческое высказывание в контексте, где автору было важно каждое слово, каждая формулировка, - теперь на сцене театра в формате wordless, то есть “без слов”.

Эта постановка интересна и тем, что в нем задействованы слабослышащие актеры, которые больше, чем кто-либо, ценят и понимают выразительность движения, язык жеста, заменяющего произнесенное слово, и природу ритма, оказывающегося подчас важнее традиционной мелодии. И эта “бессловесность” превращает жизнеописание одного из цезарей в явление вне времени и вне национальности. В разговор о вечных вопросах и вечных истинах, понятных без перевода.

Фото: Евгений Чесноков

Сергей Землянский вместе с композитором Павлом Акимкиным и автором либретто Владимиром Моташневым при помощи музыки и пластики рассказывают о человеке, который в отчаянии заявляет о своей беспредельной свободе и устраивает чудовищный урок для все современников, пытками, зверствами, провокациями доказывая им, что не стоит искать в мире правды и закономерности.

Фото: Евгений Чесноков

Калигула словно сознательно пытается сорвать покров внешних приличий, благопристойности, обнажая затаившийся гибельный хаос, который в любой момент может прервать жизнь любимого существа. Но кроме истории конкретного римского императора, что было в центре повествования пьесы Камю, для создателей спектакля было важно показать, как рождается тиран и как возникает тирания, попытаться понять истоки странной покорности, с которой высокородные патриции, воины и простые люди принимают жестокость правителя. И даже не столько понять, сколько почувствовать, вовлечь зрителя в атмосферу странного и страшного мира, как будто агонизирующего во всполохах кровавого света, музыкальной аритмии и судорогах танца.

Фото: Евгений Чесноков

В начале спектакля Калигула в исполнении Ильи Малакова - прекрасный юноша в белых одеждах, оплакивающий гибель своей сестры и возлюбленной словно крушение всего мироздания. В нем еще много легкости и света, искренней любви, как у античного героя, который непременно сразит минотавра или горгону, найдет путь к Ариадне или спасет Андромеду. Но ничто не может оживить Друзиллу, которая сломанной куклой остается недвижимой в его объятиях.

Фото: Евгений Чесноков

И вот тучи сгущаются, все тревожнее становится музыка, все слышнее цокот копыт коня, которого, по легенде, Калигула ввел в Сенат. Меняется и сам Калигула, облачившись сначала в черные маскарадно-военнизированные одеяния, а в финале - во все красное, словно герой искупался в чужой крови. Движения становятся резче, беспорядочнее, тяжелее. Он мечется по сцене, одержимо и неистово.

Фото: Евгений Чесноков

Весь спектакль он существует в максимальном эмоциональном и пластическом напряжении. Как будто мстит себе и всем вокруг. Как будто сознательно вытравливает из себя все хорошее, что было когда-то в его душе. И его сумасшествие заразительно - оно поражает всех героев, электризует так, что каждый следующий жест, каждый новый мелодическое или световое изменение бьет в цель.

Фото: Евгений Чесноков

В жестком мужском мире существуют и три женских персонажа. Актриса Катерина Шпица играет Юлию Друзиллу, ту самую добрую и светлую составляющую Калигулы. Нежная, хрупкая, трепетная, она - тень его прошлого, его мечта, его душа. Его Психея. Призрак, являющийся из недр памяти в самые сложные моменты жизни Калигулы.

Фото: Евгений Чесноков

Жену Калигулы Цезонию блистательно играет прима-балерина Большого театра Мария Александрова, которая создает образ страстной любви. Любви слепой и яростной. И всепрощающей - она готова не замечать изощренной жестокости Калигулы, постепенно меняясь, как будто каменея. И вскоре уже взирает на творящиеся бесчинства как холодная и неумолимая статуя римской богини - возможно, Юноны. Это сходство подчеркивается всей пластикой Александровой - сдержанные лаконичные движения, короткие и точные. Но за этой царственной скупостью жеста скрываются сильнейшие эмоции. В Цезонии удивительным образом сочетаются равнодушие, властность и чувственное напряжение.

Фото: Евгений Чесноков

Третья героиня - жена патриция Муция в исполнении Зои Бербер. Очередная жертва жестокости Калигулы, чье истязание на показ публике могло бы привести к открытому протесту, но - аристократы молчат, то ли боясь своей участи, то ли становясь соучастниками злодеянием.

Фото: Евгений Чесноков

Визуальное решение спектакля “Калигула” завораживает. Первая сцена, где император прощается со своей сестрой, проста и лаконична, выполнена в черно-белой гамме. Ложе - как постамент для серо-каменного трона с барельефом змеи. И в луче света только двое - Калигула и Друзилла. Но затем откуда-то из причудливых складок колышущегося занавеса, как будто из больного воображения главного героя появляются другие персонажи, обыкновенные и странные, находящиеся в постоянном движении. И катятся прямо в зрительный зал огромные головы-маски, и диск луны то обращается ликом грозного божества, то наливается кровью, искушая правителя-богоборца своей достижимостью, манит вверх, то обрушивается, завершая трагедию.

Спектакль в 2-х действиях (3ч) 16+

А. Камю
Постановка: Эймунтас Някрошюс
Артисты: Евгений Миронов, Мария Миронова, Игорь Гордин, Евгений Ткачук, Юрий Нифонтов, Александр Горелов, Марат Абдрахимов, Кирилл Быркин, Алексей Кизенков, Дмитрий Журавлев
и другие С 26.06.2016 нет дат для данного спектакля.
Учтите, что театр может переименовывать спектакль, также одни антрепризы иногда передают в прокат спектакли другим.
Для полной уверенности что спектакль не идет воспользуйтесь поиском по спектаклю.

Рецензия "Афиши":

Не вы выбираете этот спектакль – он сам выбирает вас. Длинно, скучно, непонятно? Уйдите в антракте, вы ему не подходите. Завлекательной истории о том, как римский цезарь и лидер нации Калигула грабил, издевался, развратничал и убивал, не будет. Ни намеков с многозначительным подмигиванием, ни смачных картин разврата. Но не пожалейте денег, сядьте поближе, чтоб видеть глаза, отдайтесь зрелищу доверчиво – и вас захватит трагически страстное биение мысли.
Пьеса «Калигула» написана Альбером Камю, шагнувшим в литературу под знаком отчаяния, в возрасте 25 лет. По сути, это разложенный на голоса философский трактат о том, что жизнь бессмысленна, а небо пусто. Утонченный герой, ровесник автора, после внезапной смерти сестры-любовницы Друзиллы вдруг понял: все умрем! И взбунтовался. Желая доказать, что нет над ним власти ни на земле, ни на небе, он замыслил немыслимое: встать над судьбой, стать судьбой, сжать в кулаке чужие жизни, убивать без разбора друзей и врагов, наконец, самому назначить час своей кончины, самоубиться, сдавшись заговорщикам... Молодой автор пьесы последовательно ведет героя в царство абсолютной свободы, но завершает несколько пародийно: перебив все окружение, Калигула перед смертью вдруг признает, что был неправ, его свобода – не та свобода. Поскольку остается неясным, из чего вытекло это признание, финальный тезис обрушивает всю цепочку предшествующих умозаключений.
Режиссер Эймунтас Някрошюс по-своему разрешает противоречие пьесы Камю. Его Калигула в исполнении Евгения Миронова – не юнец, в бреду гордыни возжелавший луну с неба. Он тоже бредит луной, но по-другому. Евгений Миронов играет муку власти. Участь властителя – выжечь в себе все человеческое, поскольку человек привязан к теплу, любви, покою, поэтому зависим. Правитель должен оборвать все связи души – и Калигула с умышленной жестокостью убивает отца своего друга и возлюбленного – поэта Сципиона (замечательная работа Евгения Ткачука), окружает себя сворой вцепившихся в трон ничтожеств, поощряет карманную оппозицию (заговорщик Керея зло и тонко сыгран Алексеем Девотченко). Но все запретное – нежность, трепет, воспоминания – неотступно преследует Калигулу-Миронова призраком босоногой Друзиллы, птахой порхающей среди серого шифера, символизирующего обиталище власти (с виду твердый, а булыжник потяжелее – и разлетится вдрызг). Это запретное – и есть «луна», к которой помимо воли стремится душа цезаря.
Крах маниакальной идеи власти готовится исподволь. Калигула мечется между необходимостью оторвать от себя прошлое – и невозможностью сделать это. Постановщик выстраивает череду сцен - «уходы» героя к себе прежнему и последующие неотвратимые «возвраты». Эти сцены сыграны на пике подлинного драматизма. Вот Сципион, еще недавно бесшабашно юный, но словно окаменевший после гибели отца, читает по приказу цезаря стихи – Калигула внимает, подсказывает рифму, увлекается, забывает о мучительном бремени власти: как будто вдруг открылся шлюз и в больную душу бальзамом хлынула поэзия. Друзья хохочут, носятся по сцене, дурашливо, как прежде, тузят друг друга – как просто быть счастливым! Тем тяжелей Калигуле «возврат».
Последняя привязанность – Цезония, когда-то наложница, теперь верная подруга. Мария Миронова играет разлюбленную, но тем отчаянней любящую женщину, которую иссушает и корежит полное подчинение воле безумца. Чувственно нежная натура на глазах мертвеет. Перед тем, как убить, Калигула берет Цезонию за руку, и они «уходят»: груда булыжников на авансцене превращается в каменистое дно журчащего, искрящегося на солнце ручья, по нему в истоме бредут он и она. Тихо, тепло, щебечут птицы… Калигула укладывает Цезонию на землю, ложится сам, прильнув головой к ее шее, и, пока судороги любимой не прекратятся, затылком вдавливает ей горло. На прощанье целует – через камень: другого уже не дано. И долго стоит в оцепененьи, лишь кисти рук на черном фоне одеянья едва заметно подрагивают, повторяя странное, похожее на взмахи крыл движенье. Образ птицы проходит через весь спектакль – порхает голубкой Друзилла, Цезония вдруг издает хриплый, похожий на воронье карканье крик и т.п., но разгадывать эти знаки – ошибка: построения Някрошюса не банальный кроссворд, их нельзя объяснить, можно только почувствовать по ассоциации, так, птица – полет, гнездо, небо, свобода и прочее, неформулируемое, но понятное.
Перед концом беспредельно преданный Геликон (Игорь Гордин замечательно играет единственную здесь свободную личность – преданность освобождает) наконец приносит Калигуле «луну» - свернувшуюся в уютный калачик Друзиллу. Но «луна» уже не нужна императору, она не беспокоит мертвых.
Евгений Миронов играет так, что ясно: он, как и герой, ходит по самому по краю. Чего стоит хотя бы опасный трюк, проделанный им трижды: стоя у рампы лицом в зал, актер вдруг стремительно, не оборачиваясь, не отрывая глаз от зала, задом наперед бежит в глубину сцены – не пятится, а мчится! – и на большой скорости спиной влетает в узкий проем арки из шифера, рискуя, чуть не рассчитав, расшибиться о стойку арки (ой, не дай Бог!). Зачем так рисковать? Затем, что он не в бирюльки играет. Его игра опасна, сродни исповеди. Точно выполняя режиссерский рисунок, Евгений Миронов – такова уж его актерская природа – выволакивает на всеобщее обозрение собственный опыт человека, наделенного властью и приближенного к власти. А все, что видит, актер Миронов по свойству своего дарования впитывает и отражает. Но поскольку муки его императора столь громадны и неподдельны, метания так трагичны и оправданны, ты против воли ловишь себя на мысли, что хочется как-то войти в положение и даже, пожалуй, чуть-чуть пожалеть тех, кто правит нами сегодня.

Казалось, совсем недавно артисту надо было проявить себя в театре, прежде чем им заинтересуется кинематограф. Сейчас же все чаще артисты, завоевав популярность своими ролями в кино или телесериалах, начинают осваивать театральные подмостки. Спектакль «Калигула» по мотивам пьесы Альбера Камю - еще одно тому подтверждение. В нем в новом для себя амплуа появятся Катерина Шпица , и Равшана Куркова , до недавних пор больше известная как «просто очень красивая актриса». Помимо этих известных персон в спектакле участвует еще и прима Большого театра Мария Александрова , а также артисты Московского губернского театра, на сцене которого он и идет. «Сергей Землянский — талантливый режиссер со своим необычным театральным языком, - уверен художественный руководитель театра Сергей Безруков . - Думаю, для наших актеров поработать с ним, попробовать себя в новом жанре — очень полезный опыт» . Видимо, исходя из этих соображений, Сергей Безруков вложил еще и средства своего Фонда в реализацию этого проекта.

«Калигула» в постановке популярного хореографа Сергея Землянского , по сути, пластическая драма, которую сам режиссер предпочитает называть wordless, «спектакль без слов». Он поставил уже несколько спектаклей в этом стиле, создавая художественные образы не только с помощью пластики тела и музыкальных акцентов, но и танцевальных элементов. Этот синтез позволяет приглашать артистов с именем из разных сфер - от драматического театра и кино, до балета.

Сцена из спектакля Фото: Анна Коонен

В пьесе Камю действие разворачивается во дворце Римского императора Гая Цезаря Германика, больше известного как Калигула, что в переводе означает «сапожок». Это прозвище прилепилось к будущему императору еще в детстве, поскольку мальчик вырос в военном лагере в Германии. Но если в пьесе все события происходят в бытность Калигулы императором, то Сергей Землянский в спектакль вводит воспоминания Калигулы о своем детстве. Когда предшествующий император, двоюродный дядя Тиберий, жестоко убил его родителей. А самого юного Калигулу склонил к любовной связи с сестрой Друзиллой. И это многое дает для раскрытия образа кровожадного тирана, не останавливающегося ни перед чем. Все людские комплексы, равно как и пороки, родом из детства. В итоге Калигула убивает Тиберия и сам становится императором. Казалось бы, теперь только и можно наслаждаться жизнью, но его любимая сестра внезапно умирает.

Спектакль начинается с прощания Калигулы с умершей сестрой Друзиллой. На сцене минимум декораций - трон и постамент, на котором лежит сестра императора. Может вызвать недоумение, когда, казалось бы,уже отошедшая в мир иной Друзилла подает руками какие-то знаки. Но, оказывается, эти жесты адресованы глухонемым зрителям. И этот язык используется на протяжении всего спектакля, так как он имеет еще и гуманитарный аспект - Губернский театр продолжает свою политику «быть доступным для всех»: даже среди артистов в спектакле есть слабослышащие. Раздавленный внезапной кончиной возлюбленной сестры, юный император покидает дворец. А вернувшись спустя несколько дней, провозглашает себя равным Богу и обещает установить царство, в котором будет править невозможное. Всех несогласных казнит. Огромные шары с нарисованными лицами перекатываются по сцене, олицетворяя отрубленные головы. Римская знать живет в страхе и покорности. И даже когда император при всех насилует и уродует жену одного из знатных римских мужей, тот не осмеливается за нее вступиться. Единственным союзником обезумевшего императора остается его жена, Цезония. Но и ее убьет обезумевший император, прежде чем римская знать, объединившись с группой заговорщиков, убивает его самого.

Илья Малаков Фото: Анна Коонен

Содержание так ярко выражено языком пластики, пантомимы и танца, что все становится понятным, даже если кто-то подзабыл биографию Калигулы, написанную Светонием, или вовсе не знаком с пьесой Камю. Изумительные по красоте костюмы и сценография Максима Обрезкова , а также музыка композитора Павла Акимкина делают этот спектакль невероятно зрелищным. Сценография продумана до мелочей. Когда по ходу действия сверху опускается прозрачный занавес, не остается сомнений, что это уже терзающие Калигулу воспоминания.

Катерина Шпица выходит на сцену в роли Друзиллы, сестры императора. Роль, в которой есть и драматургия, и пластика, и танец, явно ей удалась. Сказывается и нынешний опыт работы в кино, где она сейчас очень востребована, и давний опыт танцовщицы go-go в клубах. В этой же роли в спектакле занята и профессиональная балерина Большого театра Марина Богданович .

Катерина Шпица Фото: Ксения Угольникова

А вот удастся ли соперничать Равшане Курковой в роли жены императора, Цезонии, с балериной Марией Александровой - вопрос. Именно она, прима Большого театра, выходила на сцену в премьерных спектаклях в этой роли. Будет непросто повторить и царственную осанку, и отточенные движения профессиональной балерины. В роли Калигулы заняты драматические артисты Илья Малаков и Станислав Бондаренко . Илья Малаков, артист труппы Губернского театра, когда-то работал педагогом-хореографом, так что для него роль с обилием пластики и танца никакого труда, явно, не представляла. Да и драматическую составляющую роли ему удается передать блестяще.