Смерть - понятие растяжимое. Когда я умирала Путь в себе

Театр под руководством Олега Табакова представляет новую постановку режиссера Миндаугаса Карбаускиса (на фото), третью в этом театре и пятую на большой сцене. После спектаклей "Старосветские помещики", "Долгий рождественский обед" и "Лицедей", отмеченных критиками как лучшие спектакли последних сезонов, к работе молодого режиссера стали присматриваться с особым вниманием, пытаясь угадать в сумрачном и нелюдимом литовце, который всячески избегает журналистов и никому не дает интервью, второго Някрошюса или хотя бы Туминаса. Новый спектакль в "Табакерке" похоже только укрепит репутацию Карбаускиса как режиссера-интеллектуала, который не гонится за дешевым успехом и не ищет в своей работе легких путей. Литературный материал, который он выбирает для своих постановок, как правило, требует напряженной работы не только от артистов, но и от зрителей. "Когда я умирала" — не исключение. Один из первых романов Уильяма Фолкнера, на страницах которого появляется мифическая страна Йокнапатофа, построен, как и многие произведения писателя, в форме череды монологов. По сюжету семья везет хоронить свою мать, преодолевая по пути множество препятствий. Но событие это показано с разных точек зрения, и сюжетная нить постоянно теряется в потоке сознания пятнадцати персонажей, у каждого из которых своя жизнь, свои интересы и свои проблемы. Этот малоизвестный по сравнению с "Шумом и яростью" роман редко становился предметом инсценировок. Самая известная из них — постановка 1935 года знаменитого Жан-Луи Барро "Вокруг матери". В России роман никогда не ставился. И крохотная сцена "Табакерки" станет первым пристанищем для персонажей фолкнеровского полотна, которых сыграют молодые артисты театра Евдокия Германова, Сергей Беляев, Андрей Савостьянов, Алексей Гришин, Ангелина Миримская и другие.

ФОТО: ЕВГЕНИЙ ПАВЛЕНКО

"Tout paye, или Все оплачено" в "Ленкоме"

Театр под руководством Марка Захарова в последние годы держит имидж солидного заведения. Пока другие театры суетятся и выпускают премьеру за премьерой, "Ленком" собирает полные залы на проверенных временем спектаклях и отмечает круглые даты: в этом сезоне театр праздновал юбилеи Инны Чуриковой, Леонида Броневого и Марка Захарова, а также 30 лет работы последнего в "Ленкоме". Первая долгожданная премьера этого юбилейного сезона станет для зрителей сюрпризом. Дело в том, что автором спектакля на этот раз выступает (редкий случай!) не Марк Захаров, а... Олег Янковский (на фото) в паре с эстонским режиссером Эльмо Нюганеном, известным театралам по спектаклю "Аркадия", поставленному им несколько лет назад в петербургском БДТ. В основу постановки легла популярная в российских театрах пьеса французского драматурга Ива Жамиака "Мсье Амилькар платит". Она рассказывает о богатом и одиноком сумасброде, нанимающем актеров, которые должны изображать его благополучную и любящую семью. Подставных родственников и друзей, которые постепенно начинают проникаться к заказчику настоящими чувствами, в спектакле сыграют Александр Збруев и Инна Чурикова. Юбилярша в этом сезоне уже успела удивить зрителей, выступив дуэтом сначала с Геннадием Хазановым (в антрепризном спектакле "Смешанные чувства"), а потом с Земфирой, исполнив в новогоднем "Голубом огоньке" ее песню "Не пошлое". Но на этот раз Инне Михайловне достался надежный и привычный партнер — роль мсье Амилькара в спектакле сыграет сам режиссер Олег Янковский.

Его очень не любили экстремалы-авангардисты: фу, он превратил МХТ в коммерческий театр. Его не выносили суконные «патриоты» - примерно за то же самое: что превыше всего на свете (даже трансляции «скреп») он ценил театральный успех. Его обожала вся огромная, пестрая, в разное верующая и по-разному голосующая страна. За Шелленберга, за Обломова, за кота Матроскина, и десятки других ролей.

На свет появился в Саратове - и город так гордится этим, что не только избрал его почетным гражданином, но и при жизни (три года назад) поставил актеру памятник. Год рождения 1935 многое скажет любому нашему человеку: в комплект входят военное детство и голодная вольница. Семья жила в коммуналке, точнее в коммуналках: комната матери принадлежала одной квартире, комната отца - другой, причем были они в разных подъездах, но разделены только стеной, в которой жильцы продолбили дырку. В войну родители-врачи почти не появлялись на горизонте: отец уехал работать на военно-санитарном поезде, мать сутками пропадала в станционном госпитале. Когда война кончилась, выяснилось, что у отца уже другая жизнь, он ушел из семьи - и это так ударило по мальчишке, что десятилетия спустя взрослый человек не решался оставить семью ради другой любви. Пока не вырастут дети. Компанию, к которой парень прибился после войны, в наше время назвали бы подростковой бандой. И отправился бы Олег по тюремным коридорчикам, если бы не мать, во что бы то ни стало решившая вытащить, оградить от дурного влияния. Спасением стал драмкружок. Он же привел к мысли поступать «на актера» в Москве.

Школа-студия МХАТ, где в юном актере сначала видели «положительного героя», а потом распознали комедийный талант (сильно помог Хлестаков). Пятидесятые, раннее начало «оттепели», общее чувство свободного порыва. Табаков был среди молодых актеров, что создали студию, превратившуюся в «Современник». Театр этот вовсе не собирался устраивать эстетических революций - главной идеей было снятие тупого окаменения сороковых с живой традиции Художественного театра. И в идейном плане - никакого диссидентства: молодые актеры (вкупе с ровесниками, сидящими в зале) верили, что проблема не в коммунистических идеях как таковых, а в дурном их воплощении. Когда юный герой Табакова в фильме «Шумный день» по пьесе шашкой покойного отца рубит с трудом добытую матерью чешскую мебель - это ведь призыв вернуться к идеалам революции, отбросив ценности мещанской жизни. В этот момент Олег стопроцентно совпадает со страной, а страна говорит через актера.

И дальше - такие совпадения продолжаются. Вот только что был идеалист Макар в «Достоянии республики» (1971), а вот уже Шелленберг, умник на службе Рейха (мысль о том, что с властями можно и посотрудничать, ничего такого в этом нет, уже вполне распространяется в 1973-м). Вот Обломов в 1979-м, когда отчетливо звучит в стране мотив «внутренней эмиграции», и один из ее вариантов - эмиграция в классику, а рядом масса замечательных комедийных персонажей (и Людовик XIII в «Трех мушкетерах», и Акакий Ушица в «Ах, водевиль, водевиль», и, конечно, блистательная мисс Юфимия Эндрю в «Мэри Поппинс»). Эскапизм - наше все. Когда страна начала резко меняться, а кинематограф одновременно начал рассыпаться, Табаков сыграл и президента России, и мэра Нью-Йорка, и много кого еще - но жизнь неслась вперед так стремительно, что фильмы за ней не успевали и с реальностью не совпадали. Оттого среди лучших ролей актера в кино - нет работ этих лет. Лучшая его роль стала играться в жизни.

Еще в 1978 году в подвале на улице Чаплыгина был сыгран первый спектакль театральной студии под руководством Табакова, которая потом превратится в один из самых модных театров Москвы. Но официально создание нового театра разрешено лишь в 1986 году - вот тогда и начинается эпоха Табакова-руководителя. Да, с 1970 по 1976 (после ухода в Художественный театр), Табаков директорствует в «Современнике». Но главный режиссер там - друг и коллега , и репертуар, безусловно, определяет она. В «Табакерке» на Чаплыгина Олег Табаков отвечает за все: за афишу, за развитие актеров, стратегию и тактику, ремонт и пожарную безопасность. С его подачи публика узнает таких актеров как Сергей Безруков, - и худрука вполне устраивает их разность. Главное, что все они любимы публикой.

Олег Табаков в фильме «Война и мир»

1 /11

С этого момента и до конца жизни стратегия Табакова-руководителя - поддержка тех артистов и режиссеров, кого любят зрители. И тех, кого, как он видит, они могут полюбить. В 2000 году, после смерти Олега Ефремова, он становится руководителем Московского Художественного Академического театра имени Чехова (когда МХАТ в 1987 году делился на «мужской» и «женский», на «ефремовский» и «доронинский», Табаков безоговорочно поддержал Ефремова). В 2004 году театр возвращает себе прежнее имя: теперь он просто МХТ, без громкого «академизма». И Табаков, приняв театр, где продавалось менее половины билетов на любой спектакль, быстро доводит продажи до девяноста процентов. Потому что чувствует театр как никто другой. И приглашает на работу самых разных - но всегда успешных людей.

У него получает свой шанс . Здесь выпускает самые масштабные свои спектакли . Берет штурмом столичную публику . Растут будущие руководители крупнейших московских театров - Миндаугас Карбаускис (ныне возглавляющий театр им. Маяковского), (худрук театра им. Пушкина). И что-то Табакову в их работах может нравиться, что-то нет (из театра периодически доносятся слухи о выяснениях отношений), но Табаков ориентируется только на успех. И не считает зазорным появление в афише МХТ спектаклей простодушно-коммерческих (вроде «Номера тринадцать» в постановке Владимира Машкова; комикование, говорите? а 18 лет аншлаги).

Табаков лавирует в политике, дружит с провластными людьми, и кажется стопроцентным веселым циником. Но циники не зарабатывают первого инфаркта в 29 лет; не опекают так тщательно учеников, даже чрезвычайно далеких по убеждениям; не позволяют молодым режиссерам ставить вещи, из-за которых возбуждаются «хранители нравственности». Да, идеалист шестидесятых в новом веке стал цепким менеджером, которому в голову не придет портить мебель. Опять-таки полностью совпав со страной.

Оставив массу детей и внуков (и в судьбе каждого он принимал участие, за каждого переживал), в театре он не оставил формального преемника. Оказался в коме после стоматологической операции, то есть не было у Олега Павловича времени подумать о том, что будет после него. Теперь можно ожидать битвы за власть на самых верхах и самых диковинных высказываний претендующих на кресло деятелей культуры. А когда от зрелища этой битвы будет становиться совсем грустно - мы будем пересматривать фильмы с Табаковым.

Актер Александр Яценко вносит на сцену длиннющую тряпку. Хрясь ею об пол - брызги веером. «Это что? - говорит ему Полина Медведева. - Кабан? Где поймал?» - «Под мостом», - отвечает он, и понятно, что он - маленький мальчик, а тряпка - рыба, ростом почти с мальчика. Сейчас он пойдет чистить эту рыбу, пройдет немного времени - и умрет его мать, он повредится умом и отправится с отцом и братьями хоронить мать, Адди Бандрен, на ее родину в Джефферсон. В этом затянувшемся путешествии на кладбище тело Адди тонуло в реке, горело, воняло - да так, что повозку сопровождала стая грифов; ее сбрендивший от горя младший сын просверлил гроб, чтоб маме было чем дышать, и вместе с гробом просверлил мамино лицо; старший сын, тот, который этот гроб и сколотил своими руками, сломал ногу и ехал всю дорогу лежа на гробу. Эта почти анекдотическая, но тяжелая до одури роуд-стори и составляет сюжет фолкнеровского романа, датированного 1930 годом и последовавшего за «Шумом и яростью». Когда-то Сергей Женовач поставил «Шум и ярость» в ГИТИСе со студентами Петра Фоменко, там темные паузы раскадровывали спектакль на эпизоды, каждый из которых был уроком по мастерству переложения густой и вязкой прозы на язык театра. Литовец Миндаугас Карбаускис - тоже ученик Фоменко, но из другого поколения, и тех уроков, кажется, не видел, но ему хватило и других уроков мастерской, причем факультативно он прошел еще и школу своего земляка Някрошюса. Это было очевидно, когда он ставил на маленькой сцене МХАТа «Старосветских помещиков» и из ничего на пустой сцене ткалась полнокровная, но постепенно истончающаяся жизнь. Это было, когда он выпустил в подвале Табакова на Чаплыгина «Долгий рождественский обед» и ему с актерами хватило только двери и стола, чтобы выразить ощущение времени. Время, существование, но по преимуществу смерть (у него, говоря фолкнеровскими словами, «любовь к смерти») - философские категории, на определение которых умные дяди тратят тонны букв, в немногословных спектаклях Карбаускиса приобретают плотное, осязаемое измерение. Легко описать, как изображают рыбу, как старые напольные часы кладут на пол и получается гроб. Как крутит смешную мельничку мальчик, извлекая из нее звук едущей брички и топающих в пыли буйволов. Но описать, как Карбаускис изображает воображаемое, абстрактное - потратить буквы даром и ничего не объяснить. Между тем оно невероятно ощутимо. Сутулый мешковатый Анс (Сергей Беляев), что уперто тащит гроб на кладбище за тридевять земель, потому что так хотела покойная, - в нем нет жизни. А в Евдокии Германовой, помершей Адди, которая является то мычащей коровой, которую надо бы подоить, то слоняется по сцене с намертво прилипшей к чепцу гробовой подушкой, - в ней жизнь; именно в ней, которая говорит, между прочим, что «смысл жизни - готовиться к тому, чтобы быть мертвым». И еще говорит, будто грех, любовь, страх - это пустые звуки, которыми никогда не грешившие, не любившие, не страшившиеся люди обозначают то, чего они никогда не знали. Карбаускис тоже предпочитает звонкому слову шорох соломы в подушке, когда на нее укладывается прозрачная Германова, визг пилы, хлопок мокрой мужской рубахи, когда ее встряхивает Медведева, вывешивая на просушку; и тут он более чем красноречив. На моей памяти такое случается впервые: молодой парень выбирается из гитисовских пеленок не только умея говорить, но главное - имея что сказать.

Известность получили постановки "Прощай, Маугли!" по произведению Редьярда Киплинга и "Две стрелы" по пьесе Александра Володина. Среди других постановок — "История титулярного советника", "Прищучил", "Жак-Фаталист", "Страсти по Варваре".

В 1980 году Табаков был вынужден распустить труппу. В то же время он набрал в ГИТИСе второй актерский курс, где учились Марина Зудина,

Надежда Тимохина, Галина Чурилова, Сергей Беляев, Алексей Серебряков, Сергей Шкаликов, Александр Мохов, Евдокия Германова. Вскоре в подвале были возобновлены репетиции и показы спектаклей. Состоялись студенческие премьеры спектаклей "Жаворонок" и "Полоумный Журден". Тогда же специально для студии Александр Галин написал пьесу "Крыша".

1 марта 1987 года театр-студия был официально открыт спектаклем "Кресло" по повести Юрия Полякова "ЧП районного масштаба".

На протяжении многих лет труппа театра пополнялась за счет учеников Олега Табакова из Школы-студии МХАТ, ректором которой он стал в 1985 году.

В 1990 году в театр пришли Роман Кузнеченко, Сергей Шенталинский, а также Владимир Машков и Евгений Миронов.

В 1990-х Машков проявил себя и как режиссер, представив публике в 1993 году "Страсти по Бумбарашу", а 1994 году "Смертельный номер". В спектаклях были заняты студенты Школы-студии МХАТ Сергей Безруков, Виталий Егоров, Сергей Угрюмов, Дмитрий Бродецкий, по окончании вуза принятые в труппу и быстро ставшие востребованными. С ними в театр также пришли Марианна Шульц и француженка Камий Кайоль.

Выпуски Олега Табакова 1998 и 2002 годов пополнили труппу актерами Денисом Никифоровым, Алексеем Усольцевым, Ольгой Красько, Аленой Лаптевой, Яной Сексте и Александром Фисенко.

С 1987 года художественный руководитель приглашал в театр работать не только опытных артистов, таких, как Алексей Золотницкий, Ольга Блок-Миримская, Александр Воробьев, Павел Ильин, Иван Шибанов, Евгений Миллер или Роза Хайруллина, но и совсем молодых, только что окончивших театральные вузы: Андрея Фомина, Вячеслава Чепурченко, Анну Чиповскую.

Достижения театра связаны с постановками режиссеров Валерия Фокина ("Еще Ван Гог…"), Евгения Каменьковича ("Затоваренная бочкотара", "Искусство", "Любовные письма"), Камы Гинкаса ("Комната смеха"), Адольфа Шапиро ("На дне", "Последние"), Андрея Житинкина ("Псих", "Старый квартал", "Признания авантюриста Феликса Круля", "Идеальный муж").

В 2001-2007 годах штатным режиссером театра был Миндаугас Карбаускис, спектакли которого "Когда я умирала", "Рассказ о семи повешенных" и "Рассказ о счастливой Москве" завоевывали премии "Золотая Маска" и "Хрустальная Турандот".

Премии "Золотая Маска" был удостоен спектакль "Комната смеха" Камы Гинкаса, а "Хрустальной Турандот" — постановка "Смертельный номер" Владимира Машкова, "Еще Ван Гог…" Валерия Фокина.

Спектакли в подвальном театре также ставили Александр Марин ("Идиот", "Сублимация любви", "Песочный человек", "Аркадия") и Александр Мохов ("Кукла для невесты", "Леди Макбет Мценского уезда").

За исполнение ролей в спектаклях театра Государственной премии РФ были удостоены актеры Ольга Яковлева, Евгений Миронов, Сергей Безруков, Андрей Смоляков, театральные премии "Золотая Маска" и "Хрустальная Турандот" получили актрисы Ольга Яковлева и Ирина Пегова.

Спектакли театра помимо российских городов были показаны в Венгрии, Германии, Израиле, Италии, Канаде, США, Франции, Чехии, Японии.

В сентябре 2016 года театр — "Сцену на Сухаревской", где состоялась премьера "Матросской Тишины" Александра Галича в постановке Олега Табакова.

Среди премьерных театра последних лет — "В ожидании варваров" по роману Джона Максвелла Кутзее, "Епифанские шлюзы" по прозе Андрея Платонова, "Зеркало над супружеским ложем" по пьесе Вуди Аллена, "Безымянная звезда" по пьесе Михая Себастиану, "Буря. Вариации" по пьесе Уильяма Шекспира и др.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Сценическая версия романа «As I Lay Dying» (2ч30м)

У. Фолкнер
Режиссер: Миндаугас Карбаускис
Адди Бандрен: Евдокия Германова
Анс Бандрен: Сергей Беляев
Кеш: Алексей Усольцев
Дарл: Андрей Савостьянов
Джул: Алексей Комашко
Дюи Дэлл: Яна Сексте
Вардаман: Александр Яценко
Кора Талл: Полина Медведева
Вернон Талл: Михаил Хомяков
Юла: Яна Есипович
Кэт: Алена Лаптева
Пибоди: Павел Ильин
Армстид: Александр Воробьев
Уитфильд: Роман Кузнеченко
Мозли: Алексей Золотницкий
миссис Бандрен: Луиза Хуснутдинова
и другие С 23.12.2008 нет дат для данного спектакля.
Учтите, что театр может переименовывать спектакль, также одни антрепризы иногда передают в прокат спектакли другим.
Для полной уверенности что спектакль не идет воспользуйтесь поиском по спектаклю.

Рецензия "Афиши":

Мучительные похождения покойницы Адди (Евдокия Германова), которую туповатые члены ее семейства никак не могут упокоить, – это одновременно и жутковатая клоунада, и философская притча. Выполняя волю покойной, вдовец и дети, голытьба американского Юга конца 20-х годов, везут гроб на кладбище за сорок верст от родной деревушки. По пути то роняют его в реку, то вытаскивают, обгоревший, из полыхающего сарая. И за девять дней дороги, по сути, проживают свои дурацкие неказистые жизни. Один сын помешается, другой попадет в тюрьму, третий станет калекой – и его, не прерывая путешествия, уложат прямо на крышку материнского гроба. Дочь обнаружит, что беременна, а отец найдет новую жену и на радостях вставит себе зубы. Покойница Адди, с прилепившейся к затылку белой гробовой подушечкой, будет кротко наблюдать за ними, стоя в сторонке или тихо подсаживаясь рядышком. Наши мертвые с нами. Будьте проще, смерть не так страшна, как кажется. Поэтому в спектакле нет ни грана пафоса. Режиссер поставил задачу – никаких сантиментов. Актеры точно ей следуют. А в результате – ком в горле, смех сквозь слезы. И «Золотая маска» за лучший спектакль 2004 года.

Режиссер М. Карбаускис. Художник М. Митрофанова. Художник по костюмам С. Калинина.

Елена Алешина

В спектакле участвуют: