Белых Г., Пантелеев Л. Республика Шкид Григорий белых и леонид пантелеев

С одной стороны книга Г.Белых и Л. Пантелеева "Республика ШКИД", написанная бывшими беспризорными, одними из тех, кому судьба готовила участь бродяг, воров, налетчиков с другой стороны книга великого педагога и деятеля образования В.Н. Сорока-Росинского "Школа им. Достоевского".

Обе эти книги повествуют о "Школе социально-индивидуального воспитания имени Достоевского", позднее сокращенная ее дефективными обитателями в звучное "Шкид".

В облупленном трехэтажном здании на Петергофском проспекте работает новая школа-интернат. Где педагогам совсем нелегко обуздать буйную ораву подростков, сызмала привыкших к вольной, кочевой, бесшабашной жизни. У каждого из них своя, богатая приключениями биография, свой особый, выработанный в отчаянной борьбе за жизнь характер. шкид белых пантелеев росинский

"Республика Шкид" - добрая и веселая книга о беспокойных жителях интерната для беспризорных, об их воспитателях, о том, как хулиганы и карманные воришки превращаются в людей, поступки которых определяют понятия "честь", "совесть", "дружба". В этой книге авторы отлично, а порою и блестяще рассказывают о том, что было пережито ими лично и товарищами за время пребывания в школе. Они сумели нарисовать изумительно живо ряд характеров и почти монументальную фигуру Викниксора, заведующего школой.

Повесть была написана авторами через три года после ухода из школы, в 1926 году, когда старшему из них -- Белых -- шёл двадцатый год, а Пантелееву было восемнадцать лет. В кабинете заведующего петроградским губернским отделом народного образования Лилиной Златы Ионовны появились два юноши с большой кипой бумаги. "Мы написали книгу о школе Достоевского" - сообщили они, и вывалили на стол огромную пухлую рукопись…Дальнейшие события закрутили ребят с неимоверной быстротой. Всего через год рукопись, слегка "причесанная" рукой Шварца и Маршака, и дополненная иллюстрациями Тырсы, воплотилась в талантливейшую книгу. Книгу, о которой быстро заговорили. Книгу, которая неожиданно приобрела огромную популярность у читателя и стала настоящим событием в литературе. Книгу, которая, наконец, через 40 лет будет талантливо экранизована режиссёром Геннадием Полокой.

Но "Республика Шкид" - это литературное произведение, где в художественной форме бывшие ученики школы рассказывают о своем обучении в ней, о своих шалостях и проказах и о своих впечатлениях от всего ими здесь пережитого. Художественное произведение не фотография действительности, автор его может по-своему распоряжаться фактами: одни может выдвигать на первое место, другие затушевывать, об ином умолчать. Он волен и осветить, и оценить их по-своему. Он может кое-что и прибавить, присочинить - то, чего не было, но что все-таки могло быть.

Совсем иное - школа имени Достоевского В.Н Сорока-Росинского. В книге "Школа Достоевского" он полно и глубоко рассказал о своем педагогическом методе, о своей системе и - шире - обо всей своей жизни педагога. Это не художественный вымысел, а реальные люди, жившие и действовавшие в ней в 1920-1925 гг. Это педагогическая система, выражавшаяся в ряде действий учителей и воспитателей этой школы, в ряде их педагогических приемов. Это ребята, учившиеся в ней, подвергавшиеся процессу своего перевоспитания и как-то реагировавшие на эти воздействия на себя со стороны педагогов. Рукопись эта обрывается на полуслове. Но и сто пятнадцать ее страниц, и те статьи и материалы, которые сейчас стали известны, воспоминания учеников и коллег - все это дает достаточное основание, чтобы определить значительный вклад В.Н. Сорока-Росинского - практика и теоретика - в развитие советской педагогической науки. В 1920 году Сорока-Росинский стал заведующим школой имени Достоевского. Руководство этим интернатом для трудных детей было, вероятно, самым значительным делом его жизни. С чувством глубокой благодарности вспоминает он и о своих коллегах по школе. "Никогда еще, - пишет он, - не работали ленинградские учителя с таким подъемом, так вдохновенно и плодотворно, невзирая ни на что - ни на голод, ни на разруху, ни на всеобщее обнищание".

Итак, давайте же посмотрим на особенности педагогов, которые трудились бок о бок с гениальным заведующим "трудной" школы Викниксором.

1) Черты и психологические особенности педагогов, работавших в школе им. Достоевского.

Из шестидесяти педагогов, в разное время пришедших в школу Достоевского, удержалось всего десять. Но это были, как писал В. Н. Сорока-Росинский, "породистые", с четко выраженной личностью педагоги". Ядро педагогического коллектива составили товарищи Сорока-Росинского по Путиловскому училищу: добрая и отзывчивая Элла Андреевна Люминарская или Эланлюм, как прозвали её шкидцы, рискнувшая занять пост заместителя; Константин Александрович Меденников (Косталмед), обучавший ребят гимнастике; Александр Николаевич Попов (Алникпоп), преподававший историю. Все они согласились давать в порядке совместительства несколько уроков в неделю по своим специальностям. От учителей многое зависит: будет ребенок с аппетитом поглощать знания или игнорировать все то, что говорят учителя.

Элла Андреевна Люминарская, она обладала такой особенностью, как тонкая способность сочувствия в прямом смысле этого слова, т. е. способность заражаться настроением другого человека -- чувствовать его радость или непосредственно переживать его горе. Это и помогло ей получить расположение учащихся.

Ещё одного из учителей описал сам Сорока- Росинский в своей книге:

"Был преподаватель математики Д. Представьте себе жгучего брюнета, далеко уже не первой молодости, с пышной шевелюрой, с чрезвычайно выразительной физиономией кавказского образца, с глазами, как сливы, и с необычайно широким диапазоном разных эмоциональных реакций…

Этот учитель оказался в состоянии, несмотря на все его выходки, добиться того, что математика стала для его учеников любимым предметом. Никаких конфликтов у Д. с ними не было: он хорошо знал свое дело, всегда с увлечением преподавал, всегда был искренен и доброжелателен, прилагал все усилия, чтобы обучить своих питомцев, радовался вместе с ними их успехам, горевал вместе с ними при неудачах. И ребята ценили его".

Так каким же педагогом нужно быть, чтобы заполучить расположение шкидцов? Чтобы не быть изгнанным данной республикой?

Я считаю, что нужно быть настоящим, любить своё дело и верить, что семена добра, которые ты посеешь, обязательно принесут свои плоды и помогут беспризорной детской душе "выйти в люди". Настоящий учитель будет относиться к ученикам с материнской нежностью, отцовской любовью и мудростью наставника.

2)Что ценил Виктор Николаевич Сорока- Росинский в своих коллегах.

В книге "Школа Достоевского" Виктор Николаевич выделяет две группы педагогов: обладающие индивидуальностью, "породой" и безразличные, "беспородные". Он ценил в первую очередь в учителе его личность, определенный склад характера, его неповторимый стиль. Только те педагоги, кто способен тонко чувствовать настроение ребят, умеет вместе с ними, и радоваться, и горевать, и жить интересами каждого из них добивались расположения Сорока- Росинского и его воспитанников.

А авторы книги "Республика ШКИД" тепло описывали преподавателя словесности, который завоевал их расположение исполнением уличного фольклора во время занятий. Но Викниксор не приемлил такой метод и принцип работы педагога, потому что считал, что наставник должен не только увлекать и вести за собой своих питомцев, но и давать рациональное зерно знаний.

3)Какие приёмы и методы использовали в своей работе учителя школы им. Достоевского с детьми.

Он ценил нестандартные подходы, но только те, которые приносит пользу, поэтому в своей работе использовал следующие методы:

1) "Всякое знание превращать в деяние". Использование игрового начала в обучении и воспитании учащихся- вот что лежало в основе школы имени Достоевского. Любое из знаний шкидцы ценили лишь тогда, когда его можно было сразу пустить в ход, сделать из него что-нибудь осязаемое, интересное. Например, после урока истории ребята в кружке изо рисовали на исторические темы, изготовляли наглядные пособия. Применение игрового начала в обучении не только очень оживило классную работу, но и обеспечило возможность продолжать обучение на вечерних занятиях в виде веселых инсценировок.

"Сначала читали вслух учителя, а затем и наиболее смышленые ребята. А когда перешли от прозы к поэзии, то шкидцы поняли, что существует еще один вид искусства -- декламация. А это сразу привлекло наиболее одаренных в этом отношении воспитанников и возбудило у остальных интерес и дух соревнования. От простой декламации перешли к обыгрыванию сюжета, к чтению по ролям -- совсем как в театре, а вскоре задекламировали под руководством учительницы немецкого языка и по-немецки.

2) "День по часам и минутам".

Виктор Николаевич ценил каждую минуту, поэтому установил строгий распорядок дня. Завтрак, обед и ужин были в определенные часы и только в столовой, а ни в спальных комнатах, как это приноровились делать шкидцы. Тех, кто проказничал, ждало наказание- свой завтрак они получали в ужин. Это помогало организовать порядок в столовой. Также, отдельное внимание заведующий школой уделял чистоте. Своих домочадцев школа привела в опрятный вид. Ведение чистоты и порядка- один из принципов работы Сорока- Росинсского.

3) "Инициативность детей в любой деятельности" - так формулировал Виктор Николаевич один из главных принципов воспитания. В школе постоянно возникали различные творческие союзы детей, любой из шкидцев имел право на выпуск своей газеты или журнала, право на полемику. Всё это давало простор развитию самостоятельности и творчества. Не случайно среди выпускников Шкиды оказалось немало людей, нашедших свое призвание в литературной деятельности, в интеллектуальном труде.

4) "Власть народу". Чтобы воспитанники чувствовали себя не только объектами, но и субъектами воспитательного процесса, кухню, кладовую и гардероб полностью передали в руки детей. По каждой из этих частей хозяйства выбирался староста, в помощь которым назначались дежурные на каждый день. Дежурные принимали продукты из кладовой, проверяли закладку продуктов в котел. Через них же происходила и раздача всякой еды. Все служащие питались вместе с ребятами за одним столом.

Была в школе Достоевского и обязательная физическая работа -- участие в хозяйственной жизни: заготовка дров, мытье посуды, уборка комнат для сна и занятий, лестниц, уборных, изготовление зимней обуви, а также дежурства по кухне, по столовой, по гардеробной и спальне. Но никакой вид труда никогда не применялся как наказание. Более того: если обычные трудовые наряды назначались в порядке очереди, то такие неприятные работы, как мытье уборных, производились, лишь на добровольных началах. Причем желающих всегда находилось больше, чем требовалось. Введенная регистрация каждым воспитанником добровольного доброго дела привела к всеобщему увлечению "добровольчеством", когда ребята стали сами просить работу: помыть пол, лестницы, уборные, наколоть дрова и т. д. Добровольный труд стал для шкидцев нормой жизни.

5)"Система разрядов". В школе производилась оценка поведения воспитанников. Но принималась ни балльная система, а система разрядов. Разрядов получилось пять. В первом разряде те, кто не имел ни одного замечания в "Летописи" в течение четырех недель. Перворазрядники пользовались еженедельными отпусками с субботы до понедельника, если у них имелись родители или знакомые, известные заведующему. Перворазрядники пользовались правом прогулок в свободное время и в течение рабочей недели.

Ко второму разряду относились те, кто за неделю не имел записей в "Летописи". Они так же, как и перворазрядники, пользовались отпуском, но право свободной прогулки для них ограничивалось временем после обеда и началом вечерних занятий.

В третий разряд входили те, кто получал не более трех записей в "Летописи" в течение недели. Такие пользовались лишь отпуском, если имели родителей, но правом свободной прогулки они не пользовались, а могли играть лишь во дворе или гулять с группой в сопровождении дежурного воспитателя.

В четвертом разряде считались те, кто получил свыше трех замечаний, а поэтому и лишались как права отпуска, так и прогулок вне школы даже с воспитателем.

Наконец, в пятом разряде значились те, кто был замечен в воровстве, позволял себе насильничать по отношению к младшим или слабосильным товарищам, был виновен в умышленной порче школьного имущества и в наглом поведении по отношению к педагогам. Такие не пользовались ни отпуском, ни прогулками вне двора школы; к таким в критических случаях мог быть применен и изолятор -- комнатенка, где обычно хранились маты и другие гимнастические принадлежности.

Все полученные за день замечания рассматривались заведующим либо его заместителем. Каждый записанный имел право возражать против записей, и если ему удавалось доказать свою правоту, то запись вычеркивалась. Разряды же устанавливались воспитателями на еженедельных классных собраниях с правом апелляции заведующему школой. В результате распределение всяких благ очень упрощалось: оглашался список вещей, подлежащих распределению, старосты составляли список нуждающихся, а затем эти вещи распределялись в порядке очереди по разрядам.

Наряду с замечаниями в "Летопись" вносились такие поступки, как заступничество за обиженного товарища, хорошая инициатива, отлично выполненная работа или выполнение в порядке добровольчества не по наряду каких-нибудь тяжелых или неприятных работ. Такие поощрительные записи принимались в расчет при определении разряда, особенно когда ставился вопрос о его снижении.

В тех случаях, когда какому-нибудь четверто- или пятиразряднику никак не удавалось продвинуться вверх, нередко ему на помощь приходил "сламщик" и заявлял, что берет его на поруки. Эта мера, придуманная самими воспитанниками, вытекала из принятой у беспризорников "сламы" -- содружества двух товарищей, каждый из которых должен был делиться со своим "сламщиком" всем, что имел, и во всем ему помогать. Но "сламщик" не просто брал на поруки своего товарища -- он еще и отвечал за него своим разрядом: всякое замечание заносилось не только провинившемуся, но и поручителю.

Все выше перечисленные приёмы работы педагогов школы имени Достоевского способствовали формированию интеллигентов из беспризорников. Так какими были ребята до определения их в шкиду?

4)Психолого- педагогическая характеристика воспитанников школы им. Достоевского.

Этих сорванцов вырастила улица. Она вложила в их головы свои порядки, где воровство- это не преступление, а способ выживания. Беспризорников, карманников, воров, хулиганов, успевших, несмотря на юный возраст, пройти сквозь огонь и воду направляли на порог новой жизни. Это были дети, изувеченные непосильными для их возраста переживаниями. Половина -- с уголовным прошлым. Всё в них -- и психика, и нервы, и жизненная установка -- требовало даже не ремонта, а полной перестройки.

Книга Белых и Пантелеева строится так, что начинаешь видеть, как постепенно складывались традиции, правила и законы Шкиды, как шаг за шагом незаметно менялась она вся в целом, и менялся облик каждого ее воспитанника в отдельности. Из этих ребят вышли хорошие честные люди - рабочие, военные, писатели, режиссеры, учителя, агрономы…

Бывшие питомцы Шкиды не только приобрели профессии: они стали участниками большой жизни страны. Сделаться хорошим вором, шнифером или квартирником - в этом видел свое счастье Цыган. Теперь у него совсем другая мечта - служить людям. В этом заслуга школы Достоевского и её педагогов. Именно они смогли из неустойчивой психики каждого ребёнка ежедневно по кирпичику вкладывать только лучшее, построить правильные жизненные уклады и правильный взгляд на мир.

5)Разбор педагогической ситуации по книгам и фильму:

Педагогические приемы, способные воздействовать на воспитанников ежедневно внедрялись под руководством Заведующего школой, который открывается с самых разных сторон: добрый и мягкий, грозный и карающий, реально, трезво и мудро видящий жизнь и врученных ему ребят - и чудак, буквально ребенок, которого ничего не стоит обвести вокруг пальца опытному, прожженному хулигану. Авторы говорят только о фактах, но каждое слово, каждый жест, каждая деталь так красноречивы, что за конкретными поступками Викниксора угадывается и другая, скрытая от глаз воспитанников жизнь, явственно ощущаются долгие часы раздумий и размышлений педагога.

Так, замечательно чувствуется этот второй план в эпизоде, когда Викниксор держит речь перед укравшими табак ребятами. И в испытующем взгляде, каким он окидывает присмиревших воспитанников, и в торжественных и грозных словах и в том, как он невыносимо долго затягивает паузу перед окончательным решением и, только, вымотав как следует ребят, объявляет о полном их прощении, вызвав бурю радости и раскаяния, - во всем этом виден, конечно, продуманный и взвешенный расчет. Впрочем, вряд ли один лишь расчет, даже самый тонкий, мог бы воздействовать на этих многоопытных бузовиков. Каждой клеточкой своего существа они чувствуют, что перед ними стоит не только рассерженный заведующий, имеющий право решить судьбу любого из них. Рядом с ними близкий, необходимый им человек: в их глазах Викниксор похож сейчас на отца. Отнюдь не сентиментальному Гришке хочется показать свое лицо заведующему, "показать, что он в слезах и что слезы эти настоящие, как настоящее раскаяние". Но и Гришке суждено увидеть, что "Викниксор - гроза шкидцев, Викниксор - строгий заведующий школой - тоже плакал, как и он, Янкель, шкидец".

Заключение

В заключении хочется сказать, что читая эти произведения, попадаешь в неизвестный для тебя мир со своими порядками и устоями. Нашему поколению тяжело судить о времени, которое давно миновало. А эти книги позволяют читателю узнать и переосмыслить времена ушедших лет. Хвала тем людям, которые тогда и сейчас вкладывают свою душу в воспитание и перевоспитывание на пользу обществу и самому индивидууму. Да, многое зависит от учителя, и очень непросто быть настоящим педагогом, наставником для детских душ. Это сложная, но благодарная работа, так как ты вкладываешь самое лучшее в детей, а дети- наше будущее. Замечательная школа имени Достоевского вернула шкидцам самое ценное- право чувствовать себя человеком. Закрывая эту веселую и лирическую книгу, понимаешь, как дорого авторам это их прошлое, дороги и незабываемая, трудная и сложная их юность, и тот дом, та республика Шкид, которая вывела их в люди. Эти книги подтверждают мою веру в человека, самое удивительное, самое великое, что есть на земле нашей.

Алексей Иванович Еремеев

Россия,

22.08.1908 - 09.07.1989

Леонид Пантелеев родился 22 августа 1908 года. Он был прозаиком, публицистом, поэтом, драматургом, чудом избежавшим сталинских репрессий, одним из авторов легендарной книги «Республика Шкид», пережил падение и взлёт, и просто был человеком, прожившим долгую интересную жизнь.

Настоящее имя Леонида Пантелеева – Алексей Иванович Еремеев. Именно так назвали мальчика, который родился 22 августа в Петербурге в семье казачьего офицера, участника русско-японской войны, за подвиги получившего дворянский титул.

В 1916 году Алёшу отдали во 2-е Петроградское реальное училище, которое он не окончил. Надо сказать, куда он впоследствии поступал, ни одно из учебных заведений окончить ему не удалось. Он вообще не мог подолгу задерживаться на одном месте, его авантюрная натура постоянно требовала чего-то иного, чего-то большего. Лишь одному он никогда не изменял – литературному творчеству. Первые его «серьёзные произведения» - стихи, пьеса, рассказы и даже трактат о любви - относятся к 8-9-летнему возрасту.

После революции отец его пропал без вести, а мать увезла детей в Ярославскую губернию, подальше от бедствий и нищеты. Однако долго мальчик там не выдержал и в 1921 году снова вернулся в Петроград. Здесь ему пришлось пережить многое: голод, нищету, авантюры с рулеткой. Все эти события легли в основу повести «Ленька Пантелеев».

Наконец он попал в школу для беспризорников, где познакомился со своим будущим другом и соавтором – Г. Г. Белых. (Вместе они потом напишут одну из самых известных книг «Республика Шкид»). В Шкиде друзья тоже долго не задержались. Они отправились в Харьков, где поступили на курсы киноактёров, но потом оставили и это занятие – ради романтики странствий. Наконец в 1925 году друзья возвращаются в Петербург, и Л.Пантелеев поселяется у Г.Белых в пристройке к дому по Измайловскому проезду. Здесь они пишут «Республику Шкид», общаются с другими литераторами: С. Маршаком, Е. Шварцем, В. Лебедевым, Н. Олейниковым. Их юмористические рассказы и фельетоны печатают журналы «Бегемот», «Смена», «Кинонеделя». В 1927 году выходит «Республика Шкид», сразу же завоевавшая сердца читателей. Её заметил и одобрил М. Горький: «Преоригинальная книга, весёлая, жуткая». Именно она способствовала выходу авторов в большую литературу.

Воодушевлённые успехом, друзья продолжают творить. В 1933 году Л.Пантелеев пишет повесть «Пакет», посвящённую гражданской войне. Г. Белых в 1938 году репрессировали. Л.Пантелееву повезло: он остался в живых. Но его имя больше нигде не упоминалось. Писатель был вынужден голодать в осаждённом Ленинграде, не однажды оказываясь на грани смерти. Но он не оставил литературу. За годы забвения Леонидом написаны рассказы «Честное слово», «На ялике», «Маринка», «Гвардии Рядовой», «О Белочке и Тамарочке», «Буква «ты», книги «Живые памятники» («Январь 1944»), «В осаждённом городе», воспоминания о писателях – М. Горьком, К. Чуковском, С. Маршаке, Е. Шварце, Н. Тырсе.

«РЕСПУБЛИКА ШКИД»

Петроград начала двадцатых годовпрошлого века. Голод, разруха, бои у города, блокада города Белой армией, лишенные своих семей подростки – все это в книге Г.Белыхи Л.Пантелеева «Республика Шкид».

«Много подростков за время революции, голода и гражданской войны растеряли своих родителей и сменили семью на улицу, а школу на воровство, готовясь в будущем сделаться налетчиками…

Подростков собирали всюду. Их брали из «нормальных» детдомов, из распределительных пунктов, от измученных родителей и из отделений милиции… Комиссия при ГУБОНО сортировала этих «дефективных» или «трудновоспитуемых», как называли тогда испорченных улицей ребят и распределяла по новым домам.

Так в 1920-ом году на Старо-Петергофском проспекте открылась «Школа социально-индивидуального воспитания» имени Достоевского», позднее сокращенная ее обитателями в звучное «Шкид».

Один из первых читателей рукописи «Республика Шкид» С.Я.Маршак писал, что шестьдесят воспитанников – это

«Буйная орава подростков, сызмала привыкшая к вольной, кочевой, бесшабашной жизни. У каждого из них была своя, богатая приключениями биография, свой особый, выработанный в отчаянной борьбе за жизнь характер… На первый взгляд, герои Шкиды – бывалые ребята, прошедшие сквозь огонь, воду и медные трубы, отчаянные парни с воровскими повадками и блатными кличками… [На самом деле это] искалеченные жизнью, изморенные долгим недоеданием, истеричные подростки, по нервам которых всей тяжестью прокатились годы войны, блокады, разрухи».

Характеры воспитанников в книге – яркие, острые, запоминающиеся.

Пожалуй, самый талантливый – Еонин по кличке Японец. Он свободно говорил на четырех языках, переводил Гете, Гейне, Шамиссо. Был одним из создателей гимна Шкиды. Паинькой не был и часто оказывался во главе тех явлений, что назывались в Шкиде «бузой».

Янкель, т.е. Гришка Черных – один из авторов книги – Григорий Белых. Он честно и беспощадно написал о себе.Рано отбился от семьи, отказался учиться. Много читал, сочинял стихи, рисовал. Чтобы выжить, воровал или работал «советской лошадкой» - на саночках перевозил поклажу мешочников.

Алеша Еремеев, он же Ленька Пантелеев, другой автор книги, сам пришел в Шкиду, решив исправиться. У него, тринадцатилетнего, к тому времени была богатая биография. После революции пропал отец, голод заставил семью скитаться по российским городам. Все было в его жизни - он обманывал, воровал, много читал, сочинял поэмы, стихи, рассказы.

Другие фигуры повести не менее колоритны: сирота и вор по кличке Цыган; бывший барон и бывший кадет по прозвищу Кунец, клептоман и неврастеник Старолинский и другие.

Время от времени в Шкиде поднимались отчаянные восстания.

Бузилы придумали свой герб – здоровенный кулак, пробивший стекло, и его девиз « In Busa veritas » - «Истина в бузе».

«Дефективные» бузили по разным причинам: то они вдруг горячо полюбили никчемного воспитателя и отстаивали его; то, наоборот, освистывали и унижали случайных учителей – халдеев, которые заискивали перед ними; то всем старшим классом-отделением воровали и скрывали это…

При этом Шкида действовала вдохновенно, являя собой в порыве единый организм, не распадавшийся на шестьдесят человек.

Буза гасла тоже по-разному: всемогущий и умный завшколой объявлял всеобщее прощение; или он же вводил остракизм и наказанных досрочно выпускал, направляя в техникум, в типографию.

Однажды буза перешла в неожиданное русло: ребята стали выпускать газеты и журналы.

«Кто поверит теперь,- говорится в книге, - что в годы блокады… и бумажного кризиса…в Шкидской маленькой республике с населением в шестьдесят человек выходило шестьдесят … периодических изданий – всех сортов, типов и направлений?»

Японец Еонин строчил для газеты большой исторический труд «Суд в Древней Руси», Горбушка пыхтел над лирикой, Пантелеев писал про электричество и будущее радио…

Три месяца лихорадило Шкиду. Наконец, осталось четыре издания из шестидесяти.

Во главе школы стоял известный в двадцатые годы педагог Виктор Николаевич Сорока – Росинскийили Викниксор по-шкидски.

И создание школьного гимна и герба, и введение самоуправления и республики в школе для «трудновоспитуемых», и школьный музей, и летний отдых ребят, да и многое другое шло от завшколой.

Он много думал над «выпрямлением» своих подопечных и над тем, как вырастить их нужными стране людьми. Необходима была цель, он ее нашели поставил перед ребятами задачу: учиться!

И Шкида училась страстно, до самозабвения! По десять-двенадцать часов в день шли уроки, даже летом.

Викниксор поддерживал благие начинания шкидцев. Например, по просьбе воспитанников он нашел «политграмщика», комсомольского работника, разбиравшегося в политике; сделал легальными заседания «Юнкома» - организация юных коммунаров.

Но самое важное – он создал для ребят Дом, где было тепло, надежно-защищенно жить.

Один из выпускников Шкиды Цыган, позже написал:

«Передайте ему привет и мое восхищение перед его талантом предугадывать жизнь, находить пути для нас».

Завшколой был не одинок. Со временем около него сплотились единомышленники, терпеливые, умные, понимающие. В «Республике Шкид» с особой теплотой описываются отважная Элла Андреевна; добродушный гигант и спортсмен Меденников по прозвищу Косталмед; тихая Ольга Афанасьевна, заразившая интересом к анатомии всю школу; веселая и деятельная Мирра Борисовна, ставившая спектакли с ребятами.

Но были в школе и халдеи. Это бурсацкое прозвище давалось фигурам, по словам Пантелеева, «жалким, иногда комичным, а иногда и отвратительным».

Он называл их учителями-шарлатанами, неудачниками и горемыками.

«Тут были и церковные певчие, и гувернантка, и зубные врачи, и бывшие офицеры, и бывшие учителя гимназии, и министерские чиновники…, - писал Пантелеев. – [Они]приходили в детдом для того, чтобы получить паек и трудовую книжку…».

Но как ни подстраивались они к шкидцам, не смогли удержаться в школе.

Оставались настоящие, талантливые, преданные делу педагоги. Они и давали ребятам «путевку в жизнь».

Добрые люди вышли из стен Шкиды: писатели, журналисты, учителя, инженеры, офицеры, агроном, конструктор, шофер, министр…

Книга «Республика Шкид» была написана в начале 1927 года совсем молодыми ее выпускниками – Белых шел двадцать первый год, Пантелееву - девятнадцатый.

Биографическая повесть бывших беспризорных была отмечена и поддержана известными писателями: М.Горьким, С.Маршаком, Е.Шварцем, Б.Житковым.

Алексей Максимович Горький отзывался о ней, как о книге «талантливой, преоригинальной, живой, веселой, жуткой».

За десять лет книгу переиздали десять раз и перевели на многие языки мира. А вот в период с конца тридцатых годов до 1960 года ее изъяли из чтения, потому что Григорий Белых был репрессирован и умер в тюрьме.

Пантелееву предлагали издать повесть только под его именем, но с возмущением это отверг.

Заново повесть появилась лишь в 1960 году.

Это книга о великом таланте педагога, об уважении к личности самого потерянного, о возвращении веры в собственное достоинство, о преданности делу и ребятам, о кропотливом труде, когда не ждешь сиюминутных результатов и побед.

Недаром С.Я. Маршакв своем выступлении на первом съезде писателей сопоставил эту школуполутюремного режима с Царскосельским пушкинским Лицеем!

В начале 20-х годов прошлого века питерские подростки Алёша Еремеев (будущий писатель Л.Пантелеев) и Гриша Белых учились и воспитывались в школе имени Ф.М.Достоевского - интернате для трудных и беспризорных ребят. В 1927 году вышла их повесть о жизни в интернате - «Республика Шкид». Примечательна история, или судьба, этой книги. Незаурядна и сама книга - как документальный рассказ и как художественное произведение.

Слово Корнею Ивановичу Чуковскому:

«Биография Алексея Ивановича Пантелеева очень ярка и эффектна. В детстве он был беспризорником, похищал и электролампочки, и арбузы, и валенки. Если попадался, его били. Потом его отдали в школу для малолетних правонарушителей.

После чего семнадцатилетним юнцом он написал вместе со своим сверстником Григорием Белых талантливую и очень громкую книгу, которая была встречена бурными хвалами и спорами. Вскоре она вышла за рубежом в переводах на французский, голландский, японский и несколько других языков. <…>

Откуда у “мальчиков, только что покинувших стены детского дома”, такая крепкая литературная хватка, словно “Республика Шкид” для них не первая проба пера, а по крайней мере десятая или, скажем, пятнадцатая?

Теперь из повести “Лёнька Пантелеев” мы знаем, что так оно и было в действительности. Чего только не писал этот необыкновенный мальчишка: и статьи для самодельных журналов, и стихи, и драмы, и памфлеты, и частушки, и сатиры, и повести. <…> Белых тоже не был начинающим автором. Вспомним хотя бы бойкий еженедельник “Комар”, издававшийся им ещё на школьной скамье.

<…> …преждевременным опытом обладали сотни тысяч беспризорных детей, бродивших по бескрайним просторам тогдашней России и переполнявших сверх меры всевозможные колонии, лагеря и приюты. Однако среди них не нашлось никого, кто написал бы “Республику Шкид”.

Потому что одного житейского опыта было бы здесь недостаточно. Нужно было, чтобы доподлинное знание жизни, всех её обид, передряг и тревог сочеталось у этих юных писателей с богатой начитанностью, с тем сознательным стремлением к художественному “складу и ладу”, которое всякому автору даётся не только инстинктом таланта, но и долгим общением с книгами.

Именно “склад и лад” этой повести обеспечили ей долгую жизнь в потомстве. Композиция её безупречна. С геометрической правильностью распределены все её эпизоды и сцены в порядке нарастания эмоций.

<…> …в этой повести нет ни одной дряблой или бесцветной страницы. В каждой новой главе новая фабула, новый закруглённый сюжет, рассказанный с неизменным азартом и зачастую уморительно смешной.

Ибо, говоря о достоинствах “Республики Шкид”, необходимо указать и на это: она написана весёлым пером. <…>

Вся повесть проникнута той мальчишески-острой насмешливостью, тем юмором удали, озорства и задора, который был заметной чертой в душевном облике тогдашних беспризорников.

Этот юмор характеризуется словами: “море по колено”, “чёрт не брат”. При всей серьёзности своего содержания, книга о республике Шкид вся искрится молодыми улыбками…» («Пантелеев», 1968 г.).

Слово Л.Пантелееву:

«Начинал я своё школьное образование в приготовительном училище баронессы фон Мерценфельд в Петрограде, учился ещё в двух приготовительных, учился в реальном училище, в бывшей частной гимназии, в сельскохозяйственной школе, в профшколе, на рабфаке, в военном училище, на курсах киноактёров… Всех парт, за которыми мне пришлось посидеть, пожалуй, даже не вспомнишь. Но если бы и в самом деле случилось чудо, и в один прекрасный день я проснулся помолодевшим лет, скажем, на пятьдесят, и нужно было бы решать, в какой школе мне хотелось бы снова учиться, думаю, я назвал бы школу имени Достоевского, ту школу для трудновоспитуемых ребят, о которой мы с Гришей Белых рассказали впоследствии в повести “Республика Шкид”. <…> В Шкиде мы зимой и летом проводили за партами по десять и больше часов и не чувствовали при этом никакой усталости, ни малейшего переутомления. Наоборот, учёба была для нас высочайшей радостью. А ведь мы находили ещё время и для чтения, и для игры, и для бурной издательской деятельности, и для театральных постановок, и для активной работы в обществе “Старый Петербург - Новый Петроград”. И для бузы. Да, для той мировой бузы, о которой мы не побоялись рассказать нашим несовершеннолетним читателям на страницах “Республики Шкид”» («Только в Шкиду», 1973 г.).

«“Республику Шкид”, довольно толстую книгу, мы с Гришей Белых написали за два с половиной месяца. Это очень небольшой срок. Правда, книгу писали два автора. Но книга - это не бревно, которое нести легче вдвоём, чем одному. Немало времени уходило у нас на споры и даже на ссоры. А написалась эта книга быстро потому, что нам ничего не надо было выдумывать. Мы просто вспоминали и записывали то, что ещё так живо хранила наша мальчишеская память. Ведь очень мало времени прошло с тех пор, как мы оставили стены Шкиды. Одному из нас было восемнадцать, другому девятнадцать лет. Кроме того, в этом возрасте не очень хорошо представляешь себе, что такое литературное мастерство. Писали мы нашу первую книгу не задумываясь, как бог на душу положит» («Как я работаю», 1978 г.).

«Осенью 1923 года мы с Белых оставили стены Шкиды, а в конце 1925 уже работали над повестью. Год спустя, к большому удивлению авторов, она и в самом деле очень громко зашумела.

Повезло нам во всех отношениях. Мы попали в лучшую редакцию того времени. Наши редакторы С.Маршак и Е.Шварц, умевшие помочь автору организовать книгу, подсказать ему нужное слово, в этом случае оставили авторский текст в полной неприкосновенности (если не считать одной главы, написанной мною по какой-то мальчишеской прихоти ритмической прозой. Эту главу я по просьбе Маршака переписал) («Как я стал детским писателем», 1979).

Иллюстрации к первому изданию книги сделал мастер книжной графики Николай Андреевич Тырса. Пантелеев и тогда, и много позже восхищался его рисунками:

«То, что он сделал с “Республикой Шкид”, казалось (и кажется) мне стоящим на грани волшебства.

Это очень точный реалистический рисунок с едва уловимым оттенком гротеска. Короче говоря, это стиль самой повести.

<…> А как верно, с каким необыкновенным проникновением в то, что называется духом эпохи, написан Петербург начала двадцатых годов! Какое всё точное и какое всё т о г д а ш н е е - и Нарвские ворота, и старая Петергофская дорога, и шофёр таксомотора, и малолетние уличные торговки и - в первую очередь - сами шкидцы, эти гавроши Октябрьской революции, эти бесшабашные и вместе с тем думающие, читающие, сочиняющие стихи босяки!..» («Тырса», 1966 г.).

Теперь, за время своей уже долгой жизни, «Республика Шкид» превратилась в легенду. С 1966 года её легендарность поддерживается фильмом Геннадия Полоки. Интересно, что отношение Пантелеева к любимой зрителями кинокартине было неоднозначным.

«…Я знаю, что автор сценария, а тем более автор экранизируемой книги, редко бывает доволен готовым фильмом. Понимаю, что экранизировать повесть или роман “слово в слово” нельзя: у каждого искусства свой язык, свои законы.

И всё-таки…

<…> Вероятно, трогательное и человечное в картине есть, иначе её не ходили бы смотреть по 5-10 раз, в чём признаются многие мои читатели пионерского и комсомольского возраста. Вряд ли фильм покоряет только своей экспрессией, беспрерывными драками, беготнёй, дешёвыми трюками (которых там тоже немало), мальчишеской лихостью… Нет, успех фильма, что называется, заслуженный, ставили его талантливые люди, в нём принимают участие талантливые актёры, его украшает отличная музыка композитора С.Слонимского. И всё-таки я должен сказать, что, на мой взгляд, фильм не доносит до зрителя всей суровой красоты тех далёких лет, всей сложности характеров, всей многогранности быта нашей вольнолюбивой мальчишеской республики. <…> Жизнь Шкиды на экране выглядит беднее и грубее, чем она была на самом деле» («Где вы, герои “Республики Шкид?”», 1967).

Далее в этой статье, напечатанной в «Комсомольской правде», Пантелеев рассказывает о том, как сложилась судьба его однокашников. Оказывается, не только он и Белых были причастны к литературному творчеству. Рано умерший Георгий Ионин (по шкидскому прозвищу Японец) работал с молодым Шостаковичем над либретто оперы “Нос”. Костя Лихтенштейн (Кобчик) выпустил “Приключения мистера Флуста в Ленинградском торговом порту”, Евстафьев и Ольховский - «Последнюю гимназию».

Сам «основатель и бессменный президент» республики Викниксор - заведующий школой Виктор Николаевич Сорока-Росинский (в фильме его роль исполнил Сергей Юрский) в конце жизни писал книгу «Школа Достоевского». А ещё в 1927 году через «Вечернюю красную газету» он приветствовал успех своих воспитанников и верно отметил, что Белых и Пантелеев сумели соединить «факты с вымыслом и прозаическую действительность с поэтической фантазией» .

О своём соавторе (в “Республике Шкид” он Гришка Черных по прозвищу Янкель) Пантелеев пишет: «Кроме “Республики Шкид” он написал ещё несколько книг. Одна из них, “Дом весёлых нищих”, после долгого перерыва была переиздана в позапрошлом году издательством “Детская литература”. “Республика Шкид” тоже долгое время была разлучена с читателями. Объясняется это тем, что в 1939 году жизнь Г.Г.Белых трагически оборвалась» .

Понимать это нужно так: Григорий Георгиевич Белых (1906-1938) был одной из жертв сталинских репрессий. Ни в статье 1967 года, ни в комментарии к собранию сочинений Л.Пантелеева 1983-85 годов прямо об этом не говорится. Хотя говорится о том, что с 1927 по 1937 год «Республика Шкид» на русском языке издавалась десять раз, а с 37-го по 60-й - ни разу. Зато из дневниковой записи 1943 года Пантелеева мы узнаём, что ему дважды предлагали издать книгу только под его фамилией.«Разумеется, ни тогда, ни сейчас на этот позор я не пошёл» , говорит он (см. 4-й том того же собрания сочинений).

Когда стало возможным переиздание «Дома весёлых нищих», Пантелеев написал предисловие о своём друге. А об учителях и учениках школы Достоевского он в разные годы написал ещё «Шкидские рассказы», и повесть «Лёнька Пантелеев» - о своём дошкидском детстве. Вместе - «Дом весёлых нищих» Г.Белых, «Лёнька Пантелеев» Л.Пантелеева, «Республика Шкид» и «Шкидские рассказы» - всё это представляет нам картину предреволюционного и послереволюционного времени, как её видели два трудновоспитуемых и очень даровитых юноши.

Библиография:

Белых Г., Пантелеев Л. Республика Шкид / Рис. Н.Тырсы. - Л.: Дет. лит., 1988. - 270 с.: ил. - (Библ. сер.).

Белых Г., Пантелеев Л. Республика Шкид. - М.: АСТ: Астрель, 2008. - 416 с. - (Любимое чтение).

Пантелеев Л., Белых Г. Республика Шкид. - М.: Терра - Кн. клуб, 1999. - 464 с. - (Сокровищница дет. литературы).

Пантелеев Л., Белых Г. Шкидские рассказы; Белых Г. Дом весёлых нищих. - М.: Терра - Кн. клуб, 1999. - 432 с. - (Сокровищница дет. литературы).

Белых Григорий Георгиевич, 1906 года рождения, уроженец Ленинграда, русский, гражданин СССР, беспартийный, писатель (член Союза советских писателей), проживал: Ленинград, пр. Красных командиров, д. 7, кв. 21

жена - Грамм Раиса Соломоновна

дочь - Николаева Татьяна Ефимовна

27 декабря 1935 года в связи с обвинением по ст. 58-10 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда) УНКВД по Ленинградской области была взята подписка о невыезде.

Приговором Специальной Коллегии при Ленинградском областном суде от 25 февраля 1936 года определено 3 года лишения свободы. Определением Спецколлегии Верховного Суда РСФСР от 10 апреля 1936 года приговор оставлен в силе.

Данных о дате, причине смерти и месте захоронения Белых Г. Г. в деле не имеется, однако есть свидетельство писателя Л. Пантелеева, из которого следует, что Белых Г. Г. скончался летом 1938 года в Ленинграде в тюремной больнице им. Газа. Постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР от 26 марта 1957 года приговор Ленинградского областного суда от 25 февраля 1936 года и определение Специальной Коллегии Верховного Суда РСФСР от 10 апреля 1936 года в отношении Белых Г. Г. отменены, и дело прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.

Белых Г. Г. по данному делу реабилитирован.

Белых Григорий Георгиевич (20 или 21.VIII. 1906, Петербург - 1938), прозаик, детский писатель. Был беспризорником. Учился в Школе социально-индивидуального воспитания им. Ф. М. Достоевского (ШКИД). Занимался журналистикой в Ленинграде. Наиболее значительное произведение - «Республика Шкид» - написано вместе с другим воспитанником этой школы Л. Пантелеевым.

Невероятный успех, который выпал на долю «Республики Шкид», сразу сделал широко известными имена двух молодых авторов - Гр. Белых и Л. Пантелеева. Начиная с 1927 года, книга переиздавалась ежегодно, пока в 1937 году не была изъята из употребления - чуть ли не на четверть века.

«Республика Шкид» приобрела прежнюю популярность, но имя одного из ее авторов - Г. Белых почти неизвестно широкому читателю. Только сейчас, когда появилась возможность познакомиться с его «делом» и получить, вероятно, далеко не полный материал, можно в какой-то мере представить его жизнь, его судьбу, понять, почему одаренный и яркий литератор так мало печатался в 30-е годы! Только сейчас, знакомясь с ранее неизвестными фактами его биографии, можно убедиться, что он не только многое тогда понимал, но уже на многое и отваживался.

Далеко не невинными были те материалы, которые родственник вынул из ящика его письменного стола с тем, чтобы передать «по назначению». Что сделал это муж сестры Белых, сделал из-за мелких неурядиц коммунальной квартиры,- это, кажущееся по меркам человеческой морали страшным, противоестественным, как раз было, с точки зрения того времени, поступком будничным и рядовым.

«Длинная очередь к тюремному окошечку на Шпалерной была обычным явлением в годы сталинского террора в Ленинграде. Но была тогда и другая, может быть, не менее длинная очередь в приемную НКВД: там стояли те, кто хотел свести счеты с недругом, во что бы то ни стало упрятать за решетку неугодного. В том и состояла безнравственность сталинщины, что она использовала в своих целях самое низменное, самое гнусное в человеке»*.

Почти вся жизнь Григория Георгиевича Белых (20 августа 1906, Петербург - 14 августа 1938, Ленинград) прошла в доме № 7 по Измайловскому проспекту. Дом был огромный. Внутри, на задворках, находилось двухэтажное строение, прозванное «Смурыгиным дворцом». Задворки эти были - самая шумная и самая населенная часть всего здания; их окрестили «Домом веселых нищих».

Здесь и прошло все детство Гриши Белых. Был он самым младшим в семье. Отец умер рано, главной кормилицей оставалась мать, Любовь Никифоровна, прачка, поденщица (впоследствии работала на «Красном треугольнике»).

Детство Гриши было похоже на дворовое детство сверстников. Он рано овладел грамотой, но как только убедился, что его познаний хватает, чтобы читать «сыщиков» - «Ната Пинкертона» и «Боба Руланда», забросил школу и больше учиться не захотел.

Когда началась война, сначала мировая, потом гражданская, и жизнь семьи рухнула, он, как и сотни питерских мальчишек, стал парнишкой улицы. Его длинные пальцы ловко обрабатывали кружку с пожертвованиями у часовни; вместе с другими мальчишками он, обзаведясь санками, дежурил у вокзалов и перевозил тяжелые мешки за буханку хлеба.

В 1920 году в числе ребят, собранных из детских колоний, прямо с улицы, из распределителей, из тюрем, Гриша Белых оказался в только что открытом на месте старого коммерческого училища (Старо-Петергофский проспект, ныне пр. Газа, 19) заведении со сложным названием: «Школа социально-индивидуального воспитания имени Достоевского для трудновоспитуемых». Следуя привычке блатного мира, название ребята изменили, сделали его привычным для себя: получилось ШКИДА. Имя, отчество и фамилия заведующего - Виктора Николаевича Сороки-Росинского сократили до Викниксора, а каждый воспитанник получил прозвище. Меткий глаз беспризорника выделял характерные внешние признаки, и вот уже черноволосый, с густой вьющейся шевелюрой Николай Громоносцев стал Цыганом, толстый и ленивый барон фон-Оффенбах - Купцом, субтильный, с чуть раскосыми глазами Еонин - Японцем, светловолосый, но с длинным покатым носом Гриша Белых - Янкелем, за ними следовали не менее колоритные Горбушка, Воробей, Голый барин, Турка, Гужбан и так далее.

В наши дни имя В. Н. Сороки-Росинского уже вошло в историю отечественной педагогики и заняло подобающее место в ряду выдающихся ее деятелей. Особенности школы, где занимались по десять часов в день, где прививали интерес к истории и литературе, где выпускали свои газеты и журналы, ощутили на себе многие ребята. Чуть ли не на первом уроке «Янкель впервые почувствовал, что наконец-то найден берег, найдена тихая пристань, от которой он теперь не отчалит».

Пристань была отнюдь не тихой, и как раз наибольший авторитет принадлежал Янкелю за несомненное мастерство бузы, хотя не менее ценились его издательский и художнический талант.

Теплую и любовную характеристику о Грише Белых оставил в своей незавершенной рукописи «Школа имени Достоевского» В. Н. Сорока-Росинский, отметив, в первую очередь, его литературное дарование: «Гр. Белых еще в бытность свою в школе обладал столь редким среди наших писателей чувством юмора. Его юмористические статейки, появлявшиеся в многочисленных журналах школы, заставляли от души смеяться даже тех, кто сам бывал их жертвой, даже педагогов». И дальше: «Был Гр. Белых и очень талантливым рисовальщиком-карикатуристом и сам иногда иллюстрировал свои статейки. Иногда его юмор переходил в язвительную иронию, а карикатура - в шарж: ради красного словца Белых не пощадил бы и родного отца, но при всем этом обладал чувством меры: он никогда не грешил против истины, мог шаржировать, но не выдумывал небылиц. Он был настоящим реалистом».

К концу третьего года пребывания в Шкиде началась дружба, или, как это там называлось, «слама» Белых с Ленькой Пантелеевым (прозвище это Алексей Еремеев получил в честь известного налетчика): эта «слама» была особенной. Ребят связали любовь к литературе, увлечение кинематографом, общие планы, мечты. Уже в Шкиде они пытались создать нечто свое, «шкидкино», вместе сочиняли лихие романы. «В течение целого месяца,- вспоминает Л. Пантелеев,- Гриша Белых и я выпускали газету "День" в двух изданиях - дневном и вечернем - причем в вечернем выпуске печатался изо дня в день большой приключенческий роман "Ультус Фантомас за власть Советов"».

В конце третьего года для Гриши и второго для Алексея они получили разрешение покинуть Шкиду. Они готовились начать новую жизнь и начать ее с путешествия в Баку, к режиссеру Перестиани, снимавшему фильм «Красные дьяволята»; надеялись сразу же поступить к нему на службу - режиссерами либо актёрами. А пока, чтобы скопить денег на дорогу, понемногу начали печататься в юмористическом журнале «Бегемот», в «Смене», в «Кинонеделе». Там однажды Гриша Белых напечатал статью «Нам нужен Чарли Чаплин», скромно предложив на этот «пост» ... свою кандидатуру. Увы, они добрались только до Харькова и вместо лавров кинодеятелей с трудом получили одно временное место на двоих - ученика киномеханика.

Незабываемым было другое: в 1925 году мать Гриши предложила Алексею жить у них: комнатка была возле кухни, в квартире на том же Измайловском, 7. Около трех лет друзья провели здесь вместе. Сюда к молодым авторам приходили впоследствии С. Маршак, Е. Шварц, художник Л. Лебедев, редактор веселых журналов «Еж» и «Чиж» Николай Олейников. Здесь бывали и ночевали многие шкидцы.

В одном журнальном интервью Пантелеев вспоминал, как однажды морозным вечером 1926 года они с Гришей шли в кинематограф «Астория», и Гриша вдруг неожиданно сказал: «Давай писать книгу о Шкиде!» Будущие летописцы Шкиды наскребли денег, купили махорки, пшена, сахара, чая и, запершись в Гришиной комнате, приступили к делу. В узкой комнате с окном, выходящим на задний двор, стояли две койки, между ними - небольшой стол. Что нужно было еще?!

В свое время, работая над книгой о творчестве Л. Пантелеева, я спросила у Алексея Ивановича, как именно они писали вдвоем? Ответ оказался очень простым: был составлен план на тридцать два сюжета, каждому досталось поровну - по шестнадцать глав. Алексей Еремеев попал в Шкиду примерно на год позже Гриши: первые десять глав, до главы «Ленька Пантелеев», естественно, пришлись на Белых: внимательный читатель этих десяти глав выделит и остальные шесть. Алексей Иванович подтвердил мои предположения относительно этих шести. Он охотно говорил, что своему броскому успеху книга обязана Грише; именно первые главы сконцентрировали самое горячее, самое неожиданное, конфликтное и взрывное, что отличало существование такого неуправляемого организма, каким была в своем начале Шкида. Именно десять первых глав вместили то главное, что потом позволило говорить об этой книге, как о «преоригинальной, живой, веселой, жуткой» (М. Горький). В этих главах обозначились и определились характеры главных героев, обрисовалась «монументальная» фигура мудрого, наивного, карающего и прощающего шкидского президента Викниксора.

На долю Белых пришлась, может быть, чуть ли не трагическая история в жизни Шкиды, когда в ней появился маленький «паучок» Слаенов, опутавший долгами почти всех ребят и ставший в ней хлебным королем. И в совсем неожиданном, лирическом ключе пишется одна из заключительных глав - «Шкида влюбляется», где автобиографический герой изображен в ситуациях уже трагикомических, как грустный неудачник, дважды прозевавший свою любовь.

Удачей стала написанная Белых уже в одиночку книга «Дом веселых нищих» (1930). В ней проявился тот же темперамент, то же умение ярко, сильно выделить характеры и ситуации. По свидетельству Пантелеева, в книге нет вымышленных героев: мать, Любовь Никифоровна, братья, сестра, дед, бесчисленное количество ремесленников, мастеровых и сверстников героя - всем им он сохранил свои имена (кроме своего - себя он вывел под именем Романа Рожнова).

Пестрые и разнообразные эпизоды складываются в картину жизни «Смурыгина дворца», по-своему отразившую дух Петрограда предреволюционных и революционных лет.

Отдельными изданиями выходили новые рассказы Белых о Шкиде, среди них выделяется рассказ «Белогвардеец», острый, актуальный на все времена - о том, как один человек в короткий срок смог растлить чуть ли не всю Шкиду, отличающуюся именно тем, что она не знала до этого никаких предрассудков.

В начале 30-х годов Белых работал над историко-революционным романом «Холщовые передники». Этот роман не стал событием, он словно написан другим человеком, все правильно, все на месте, а чего-то главного нет. Писатель присматривался к современным ребятам: чем они живут, что делают?

В 1935 году в журнале «Детская литература» появилась его статья «О книгах, читателях, героях», статья горячая, писал ее увлеченный литературой человек, которому хотелось сказать много важного, продуманного, о самом главном для юности - о дружбе, о путешествиях, о труде, о любви...

В «деле» Белых имеются тридцать с лишним частушек. По словам дочери писателя, как ей рассказывали позже, отец последние годы увлекался собиранием народной поэзии. Трудно сейчас определить, какие частушки он записал, какие сочинил сам.

Некоторые частушки, вероятно, показались безобидными, а некоторые выделены чертой, как наиболее криминальные. Вот несколько из них:

Не боюся я мороза

А боюся холода

Не боюся я колхоза

А боюся голода.

Ты колхоз, ты колхоз

Ты большая здания

Мужикам доить коров

Бабам на собрание.

В колхоз пошла

Юбка новая

Из колхоза ушла

Ж... голая.

Наше полюшко гористо

Сеем всяки семена

Сеем бобу и гороху

А растет одна трава.

Ах, калина, калина

Много жен у Сталина

У колхозника одна

Холодна и голодна.

Григорий Белых пробыл в тюрьме два с половиной года, сидел он в Крестах. Известно, что Алексей Иванович Пантелеев пытался хлопотать за него, посылал телеграммы Сталину с просьбой облегчить лагерные условия тяжело больному туберкулезом человеку.

Существует последнее письмо Белых, адресованное Пантелееву, со штемпелем на конверте от 11.8.38, т. е. за три дня до смерти. Это ответ на письмо Алексея Ивановича. Читать его трудно: страшно смотреть на прыгающие, порой бессвязные и алогичные строчки, но еще страшнее представить себе состояние совершенно больного человека, в сознании которого уже многое путается, хотя где-то он еще верит в будущее: «Надеялся я еще на пару свиданий в августе и на одном увидеть тебя. Посидеть на табуреточке и поговорить с тобой о самых простых вещах... Наконец, разве нечего нам сказать о задуманном, об испорченном, о дурном и хорошем, чем несет в воздухе». И тут же рядом: «Алексей, у меня странное такое впечатление, что я пишу, а меня волокут наверх санитары, отчего и строчки дрожат».

Он ждет своего близкого дня рождения, верит в какой-то по этому поводу маленький праздник. И вдруг заключительная строка: «Кончено все...»

Последние лучшие фильмы